Гильермо Дель Торо - Форма воды

– Бог вернул Самсону его силу, – бормочет Стрикланд. – Вернул всю его силу. Поэтому Самсон смог обрушить храм филистимлян, сломав колонны. Что-то вроде того.

Он сует пистолет под мышку, чтобы ухватиться за поврежденные пальцы здоровой рукой.

– Примерно так.

И Стрикланд отрывает пальцы.

Они отделяются без труда, с серией мягких хлопков, с такими давятся вареные бобы. Освоив эту мысль, Зельда кричит. Слышит мягкий хлопок – Брюстер роняет пиво. Раздается визг пружин, и его кресло складывается.

Брови Стрикланда удивленно поднимаются при виде двух гейзеров бурой жидкости, что бьют из оторванных пальцев, а затем он бросает их словно гнилые овощи. Катится в сторону обручальное кольцо.

– Это Элиза! – выпаливает Брюстер. – Элиза Как-ее-там! Немая! Она взяла это!

Помесь звуков – шум дождя доносится через распахнутую дверь, бормотание телевизора и мягкое бульканье вытекающего на пол пива.

Стрикланд разворачивается.

Зельда тянется к плите, чтобы опереться на нее, качает головой, глядя на мужа:

– Брюстер, не…

– Она живет над кинотеатром, – продолжает он. – Так Зельда сказала. «Аркейд». Несколько кварталов к северу от реки. Отсюда легко доехать. Пять минут, я клянусь.

Пистолет в руке Стрикланда будто тяжелеет в два раза, ствол уходит вниз, указывает в пол.

– Элиза? – шепчет он. – Элиза сделала это?

Он таращится на Зельду, лицо искажено так, словно его предали, ладони трясутся. Она не знает, что сказать или сделать, поэтому молчит и не двигается.

Стрикланд морщится, смотрит на пальцы, валяющиеся на линолеуме, будто хочет вернуть их. Дышит, сначала неглубоко, затем глубже, голова его поднимается, а плечи раздвигаются.

Военная выправка – все, что осталось у этой развалины.

Он тащится по ковру, подошвы тяжело хлопают, с ним сыплется подсохшая грязь. Поднимает телефон с таким трудом, словно тот из свинца, и медленно набирает номер.

Зельда таращится на Брюстера, Брюстер смотрит на Стрикланда.

Она слышит писк человека, взявшего трубку.

– Флеминг, – голос Стрикланда такой безжизненный, что Зельда содрогается. – Ошибся… Я ошибся… Это другая… Элиза Эспозито. Она держит Образец в квартире. Кинотеатр «Аркейд». Да, кинотеатр. Перенаправь группу захвата. Я встречу их там.

Он осторожно кладет трубку на место и поворачивается, смотрит на фарфор, на битые стекла, осколки керамики, на испорченную книгу, на куски собственной плоти – огромное количество мусора, образовавшееся с невероятной скоростью.

Его коматозное состояние наводит Зельду на мысль, что он никогда отсюда не уберется, станет предметом мебели в ее доме и что она, опираясь на него, склеит заново все испорченное.

Но Стрикланд как механические часы, колесики внутри него поворачиваются, и он движется, шаркает между Брюстером и телевизором в сторону открытой двери.

Его ведет вбок, и он исчезает, растворяется в дожде.

Зельда бросается вперед и хватается за телефон, но Брюстер прыгает с такой скоростью, какой от него трудно ждать. Резко опустевшее кресло отлетает в сторону, завывая и щелкая, а она понимает, что поверх ее руки на трубке лежит ладонь мужа.

– Брюстер! Отойди!

– Ты не можешь впутываться в это! Мы не можем!

– Он отправляется к ней домой. Из-за тебя, Брюстер! Я должна ее предупредить! Видел же, у него пистолет!

– Мы спасли наши шкуры только благодаря мне. Если они не возьмут твою подругу, то подумай, кого они обвинят? Ты что, забыла, где ты живешь, что ты черная? Забыла, что бывает с черными, сующими носы куда не следует? Мы починим нашу дверь. Потом мы подберем эти… вещи с пола и будем сидеть и смотреть телевизор. Понятно? Словно обычные люди.

– Я не должна была говорить тебе. Ни единого слова…

– Ты закончишь готовку, я найду что-нибудь – отчистить ковер, и…

– Они любят друг друга! Разве ты не помнишь? Не помнишь, что это такое?

Ладонь Брюстера слабеет, но он не убирает ее.

– Я помню, – голос его звучит твердо. – Именно поэтому я не дам тебе позвонить!

Его карие глаза, так часто наполовину закрытые, затуманенные светом телевизора, сейчас широкие и ясные, и в них она видит отражение мусора, оставленного Стрикландом. Откровенно говоря, она может видеть и многое другое – историю битв и потерь Брюстера, тех поражений, после которых он никогда полностью не сдавался.

Даже когда Зельда начинала мечтать о том, чтобы уйти из «Оккама» и начать свое дело, он поддерживал ее.

В некотором смысле Брюстер смел.