Игорь Ушаков: Код довинчен…

Стюардесса красивым голоском, с легким чарующим французским акцентом объявила по внутреннему радио: «Дамы и господа! Через двадцать пять минут наш авиалайнер совершит посадку в аэропорту Сан-Диего. Просьба закрыть столики и пристегнуться. Спасибо!»

Публика в салоне, будто проснувшись от летаргического сна, зашевелилась, захлопали закрывающиеся столики, защелкали замки привязных ремней. И вот все успокоились, покорно сидя в ожидании сладостного момента, когда можно будет, наконец, встать и размять затекшие за время долгого перелета ноги.

Я приоткрыл глаза, захлопнул лежавшую на моих коленях книгу и также послушно выполнил все инструкции стюардессы. Я не спал, но впал в некоторую полудрему, только что закончив чтение нового бестселлера Дэнa Браунa… «Код Да Винчи»… Интересно… Хотя для меня остается загадкой, как такая полу-элитарная книга, требующая от читателя определенной подготовки и в живописи, и в истории религии, а также хотя бы поверхностного знакомства с Библией, как этот детектив по сути дела без детективного содержания, как эта беллетристически слабая вещь стала вдруг мировым бестселлером, изданным тиражом в десятках миллионов экземпляров!

Впрочем, мало ли загадок человеческой души? Вот та же Мона Лиза, о которой немало написано в романе… Стоит закрыть глаза и она у меня стоит перед глазами, я ее представляю сейчас лучше, чем она была там, в Лувре, где к ней было просто невозможно пробиться из-за столпившихся туристов. Небольшая в общем-то картина, скрытая за пуленепробиваемым стеклом, со многих точек отсвечивает, как зеркало, а встать на удобную точку даже в отдалении, чтобы ее толком рассмотреть, почти невозможно из-за вечной ажиотажной толкучки.

Не могу уже многие годы понять, что в ней уж такого уж завораживающего, кроме того, что она принадлежит кисти Леонардо да Винчи… Ну, какую такую магическую красоту находят эстеты в этом портрете в общем-то некрасивой женщины? Одутловатые, будто бы с флюсом, щеки, отёчный овал лица. Маленький некрасивый рот, размер которого намного меньше размера между зрачками — нарушение извечного закона портретной живописи да и естественных пропорций матушки-природы. Не по-женски слишком высокий лоб, совершенно не украшающий и без того некрасивое лицо. Явно намечающийся «второй» подбородок у такой относительно молодой женщины.

Вопреки всем средневековым канонам живописи, золотые пропорции в лице Моны Лизы абсолютно нарушены! Я помню, как специально делал замеры на копии портрета: расстояние нос-губы и губы-подбородок вместо отношения традиционной золотой пропорции 0.38 к 0.62 на портрете 0.33 к 0.67, соотношение темя-брови и брови-подбородок — опять вместо золотой пропорции 0.44 к 0.56. Может, поэтому она мне и не нравится, потому что нет той гармонии, певцом которой был сам же Леонардо?

Но я понимаю, что «низзя» делать такие замечания. Это же Леонардо! Он же гений! А вот мне не нравится… А что делать — каждому свое, о вкусах не спорят. Кому поп, а кому попадья… А кому — попова дочка! (Я всегда предпочитаю последнюю.)

Уж его же портрет Сесилии Галлерани, известный больше под названием «Девушка с горностаем», мне и то больше нравится. Впрочем, не буду лицемерить: и этот портрет, хоть и лучше Моны Лизы, но мне все равно не нравится: отвращает уродливая кисть, помещенная к тому же на переднем плане. Самая удачная часть портрета — мордочка горностая!

Признаюсь, что восхищаясь Леонардо как homo universum, я весьма холоден к его живописи. Нет, слово холоден, наверное, неправильно отражает мое отношение к его живописи. Я его живопись просто не понимаю. Помню, как увидев в альбоме репродукций портрет грустной женщины с роскошными рыжими волосами, спадающими на плечи, одетой в рубашку типа современной «ночнушки», я долго всматривался, пытаясь понять, кто она, чем она привлекла внимание гения. Объяснение под картинкой было написано по-испански, но я разобрал, что это «Портрет головы Спасителя»… Вот те на!

Кроме того, если вернуться к Моне Лизе, приглядитесь к пейзажу, который расстилается за ее спиной: вы заметите, что линия горизонта — порвана! Левая часть опущена, а правая — задрана вверх. На эту тему понаписана масса искусствоведческих вымыслов, которые пытаются найти в тривиальной небрежности гения какой-то тайный смысл. Ах, как же хочется искусствоведа показать свою ученость! Ах, как же хочется с умным видом интерпретировать гения!.. Это же так важно! Какой же дурак осмелится хотя бы шепотом промолвить:. «А король-то голый…» Заплюют! Забьют камнями. Да и я лучше промолчу… А то ведь какой-нибудь придурок скажет, что меня «гордыня замучила».