Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Но облако сажи гасит волну,

Так же и мы небо коптим —

Прах, на ветру пыль.

Звездный свет обнажает суть.

Камни спят. Деревья живут.

Водопад шумит,

Прочий мир

Тих, как сердце моё.

Незримые совы

Помню, в горах ночевали мы:

Тот уголок приметив давно —

Крупный песок, валуны и кусты

Возле вершины, – решил отыскать я,

И ничего не боялась ты.

Лишь под вечер отправились в путь.

Воду несли в рюкзаках.

Выше – Хрустальной Цепью во мрак,

Выше – щебенкой, усеянной травами,

Пока вновь не увидели свет.

Лагерь поставили, где желал, —

Меж можжевельников старых, а там

День в колодец ущелья упал,

Небосвод потускнел.

Ужин готовили, к камню прижавшись.

В пронзительно-синий миг – не солгу:

Цвет этот глубже других цветов —

Мы вздрогнули – в ветре мелькнула тень,

И снова в дрожь – сорвалась с небес

Лавина тьмы: они настигли нас,

А их не видно – не взошла луна,

Пронзают воздух в тишине ночной.

Нетопыри? Нет. Больше. Стаю скоп

Услышал бы. Мы, жертвы пары сов,

Пригнулись – нападенья избежать.

Безмолвная атака – чувств разлад:

В строенье крыл секрет – нем их полет,

Внизу трещат дрова, а надо мной

Кружится тьма, как чёрный стробоскоп,

Его лучи над головой скользят.

Одна внезапно задела меня,

Я поднял горелку, и «Василек»

В небе расцвёл, разгоняя тьму,

Синей звездой, вспышкой огня,

И та унеслась на чёрных крылах.

Мы хохотали, немного нервно —

Нас приняли, видимо, за еду.

Стал Млечный Путь паутиной белой,

Где светлячки горят,

И синий блик, чуть сомкнешь глаза,

В палатке синей уснуть мешал.

Вышла луна из-за синих туч —

Их синева во мне,

В тебе – всегда и везде,

Взгляд мглы и небес,

Где бы мы ни были.

Сколько бы ни прошло лет,

Засыпая, я вижу, как совы кружат,

Мы лежим вместе, там, на камнях,

Или парим в немой синеве.

Тензин

Тензин – не дока в английском.

Редкий сон, жидкий суп —

Вот что важно в его краю.

От чайной к чайной вёл нас

Землёй, что иссекли

Горные реки – как много их тут!

Он заботился о еде,

Постели стелил,

Указывал путь.

Вверх по ущелью Дудх-Коси:

Свежие листья к ногам пристают,

Мокро – над нами тучи висят,

Под вечер рассеялись, и вдруг

Выше гор в поднебесье встал

Новый хребет над головой.

Мы шли к нему.

Намче-Базар влез на скалу,

Тенгбоче, Пангбоче, Периче —

Стены каньона круты – ползем

До Горакшеп, по камню, в снегу.

В «Мертвой вороне» – последний чай,

Там громоздится Кала-Патар —

Тихо сидим, лица подняв

К Эвересту, чтобы взглянуть,

Как блестит в небесах она —

Сагарматха Джомолунгма,

Матерь Мира и богов.

Путь завершён под Южным Седлом:

(– Последний лагерь, – сказал Тензин.)

Мусор, легенды про мертвецов —

Четыре раза он там бывал,

Скарб альпинистов с шерпами нёс

Над бездной, где Кхумбу ледник,

Где мир готов рухнуть во тьму,

В любой момент – как и в любом

Месте планеты, куда ни ступлю:

Тогда лишь Тензин ведал о том,

Что жизнь – прогулка по тонкому льду.

Его древний лик – Гималаев гряда.

Правда морщин в рассветных лучах:

– Над Южным Седлом ветры злы.

Ему пятьдесят пятый год.

Утром тем захворала Лиз,

Он свел её за руку с горных круч,

Поил водой, как ребёнка,

Нас в Периче вернул,

Работал в чайной, пока Лиз с гриппом боролась,

С шерпами готовил весь день,

После к древнему храму отвёл нас —

Маски демонов на вратах,

Взял с собой в Тенгбоче по дождю,

Чтобы мандалу показать:

Пять мужчин сидели, смеясь,

Тек песок разноцветный в круг

Из чакпу в пальцах их —

Алый, синий, зелёный и жёлтый.

Шутки звучали, и всем троим,

В грозу у монахов нашедшим приют,

Казалось, открылся в Шамбалу путь.

Тензин возвратил нас домой,

Вниз к Намче, ещё ниже к Лукла,

Где ножи взлетных полос

Режут ущелье – границу границ.

В лавке шерп, на закате дня,

Народ к экрану прилип:

(Гудит генератор – Хонда – в углу),

Концерт «Живой помощи» – кадры бегут

Снова по кругу, но, увидав

Буйство Осборна, все замрут,

А Тензин, что привёл нас сюда,

Берег и учил в снежных горах,

Отставил тарелку, приблизился к нам,

Рядом присел и, спросив:

– США? – в Оззи ткнул.

– Нет. Это Англия, – говорю.

Саундтрек

По утрам, до работы – эспрессо и Стив Хау,

«Турбулентность», и сна как не бывало!

«Красный Марс» с «Сатьяграхой» Гласса, «Зелёный»