Екатерина Кинн - К звёздам [сборник]

— Надо убираться отсюда, профессор, — сказал Майкл Стоуну. — История Леонарда Сэйла возникла не на пустом месте.

— Это лишь сны, — ответил профессор.

Они расчистили небольшой участок в полости астероида. Находкам не было конца — кости, черепа, изделия из металла, неведомых материалов, катушки с лентами для записи, удивительные артефакты… Кейт очищала находки, а мертвые пели вокруг на разные голоса. Они жалели себя, угрожали, требовали пустить их, дать им плоть, дать им дыхание.

На третий день профессор Стоун умер во сне. Кейт закрывала контейнер с его телом, когда к ней подошел Майкл. Он был бледен, под глазами залегли черные круги. Видно было, что он уже долго не спал.

— Надо улетать отсюда.

Она согласилась.

Кроме них, оставалось еще трое археологов. Одного Майкл нашел в раскопе — тот упал головой вниз, стекло его дыхательной маски треснуло. Он был уже мертв.

Двое других добрались до ракеты и убили друг друга перед ней — каждый рвался спрятаться первым.

Майкл втащил контейнер с телом Стоуна в грузовой отсек.

— Остальных придется оставить, — сказал он. — И все находки тоже.

Кейт кивнула.

— Это все не для нас.

Вырвав лист из последнего альбома, она свернула из него конверт, зачерпнула горсть черной пыли из-под ног и запечатала в нём.

Майкл торопился. В его голове кричали на разные голоса, умоляли и угрожали древние твари. Но чем дальше ракета улетала от астероида 787, тем слабее были их голоса, и, наконец, умолкли. И тогда он заснул, и во сне не слышал ни голосов Армагеддона, ни зова бронзовой флейты.

В музей Марс-Сити Кейт попала легко — ее просто пустили через вход для сотрудников.

Выставка еще не открылась, и Кейт в одиночестве ходила от витрины к витрине, пока не дошла до знакомого саркофага из отполированного базальта. Там покоились тонкие, словно бы птичьи, кости, и корона бронзовых перьев с алым самоцветом, и бронзовая флейта.

Кейт открыла витрину и бережно высыпала в саркофаг горсть черной пыли.

Ветер пронесся под высокими сводами.

«Аииуу… — пропела незримая флейта. — О Имрелле, Имрелле…»

— Покойтесь с миром, — сказала Кейт. — Он защитил меня в Агвиранее — твой Имрелле, погибший вместе с Айунэлой. Спите спокойно. Спите вечно.

Вот все, что случилось во время раскопок в Армагеддоне.

— Ты воспитываешь ее как мальчика, Сиимаэ, — сказала Йисмаан. — Это неправильно.

— Она не такая, как мы с тобой, — возразила мама. — Ее нельзя воспитывать, как нас. Я знаю, как растить мальчиков, это проверенные методики.

— А когда она вырастет? Когда поймет, что она не сможет стать лиинаами ни для одного мужчины, потому что лиинаами не становятся? Она останется одинокой, Сиимаэ, и что тогда?

Мама горько вздохнула.

— Я не знаю, Йисмаан, не знаю.

Сийэриин подкралась поближе к двери и прислушалась. Ни мама, ни Йисмаан не знали, что она уже дома, а ходила она совершенно бесшумно.

Она знала, в чем проблема, которую мама обсуждает со своими подругами уже много лет. Мама не была ни ребенком, ни подростком. Она сразу стала взрослой. Первые четыре года жизни женщины Юэнны проводят сначала в Домах Роста, потом еще год — в Домах Развития, а потом пробуждаются и становятся лиинаами тех мужчин, которые их создали. Мама не училась в школе, все знания ей вложили в мозг гипнопедией, в Доме Развития.

Дома об этом не говорили, но в школе как раз недавно проходили по истории времена Великого Бедствия, и Сийэриин писала эссе о проблемах восстановления биосферы. Ученые до сих пор не выяснили, что было причиной страшной эпидемии, от которой погибли все теплокровные существа на Юэнне. Все, включая людей. В живых осталось лишь тридцать три космонавта на околоземных станциях. И женщина среди них была только одна. Когда уцелевшие спустились обратно на поверхность, она сошла с ума и покончила с собой. Сийэриин не могла этого понять. Другие-то остались в здравом рассудке и сумели возродить человечество.

Они создали женщин заново — клонировали клетки той, погибшей. Клоны выросли, стали лиинаами своих создателей и родили много детей. Но только мальчиков. Жён для них снова пришлось выращивать в инкубаторах, потому что тот вирус не давал эмбрионам с двумя Х-хромосомами развиваться нормально, они погибали на самой первой стадии деления. Когда восстанавливали животных, и птиц, и ящериц — всем им пришлось сделать искусственную мутацию, чтобы они могли размножаться естественным путем. А вот с людьми и еще некоторыми животными это не удалось.