Скотт Адамс: Gothic love II. Крионика

– Вы не просто приоткрыть предлагаете и заглянуть одним глазком – Вы предлагаете распахнуть во всю ивановскую и влезть туда полностью, прям с ногами, – Рейм тут же осудил себя за столь неудачное высказывание и лишь усмехнулся. Ему не верилось, что разговор этот ведется так же серьезно, как, например, многие ведут разговоры о политике, ничего в ней не смысля, но, несомненно, делая вид, что приди они к власти, тут же был бы порядок. Да и потом, вся жизнь у Ромы стала какой-то ненастоящей после его возвращения «в мир живых»: он не ощущает прежней уверенности и устойчивости, прежней ясности мыслей, и все кажется, словно сон не до конца отпустил его из своих объятий.

– Это в тебе говорит горечь потери. Не вини себя, хотя не мне давать советы. Сам порой сомневаюсь, а не поехал ли я умом? Но сегодня я все для себя решил. Наша встреча не случайна, и я очень рад, что ты позволил завладеть твоим вниманием и так вежливо и тактично остался в одиночестве, отпустив своих друзей.

Рейм и Виктор Михайлович стояли возле кладбищенских ворот. Неспешные старушки, сложив руки, покидали кладбище. Многие прощались с охранниками, те вежливо прощались кивком головы. Сначала Рейм не придал этому особого значения, а затем понял, насколько комичным и нетактичным мог стать диалог: «До свидания», – скажет старушка, а охранник ей в лучшем случае в ответ скажет: «До свидания», – а если совсем вежливый попадется и пожелает: «До скорой встречи»? Что тогда? А если скажет «Заходите, если вдруг что…», или «С нетерпением ждем Вас снова». Конечно, приемы продавцов-консультантов с их вежливыми фразами в таком месте, как кладбище, сработают либо как насмешка, либо по незнанию поставят в неловкое, а посему очень неудобное положение.

– Вы подумайте, Рейм, мой телефон у Вас есть, как решите – дайте знать, – и доктор Сегаев протянул Рейму руку. Тот пожал ее, уже пошел на выход, как вдруг Виктор Михайлович окликнул парня.

– Как говорят у нас в НИИ: «Если вы подпишете контракт, и мы вас крионируем, и крионика не работает, то вы умрете. Если вы не подпишете контракт и не будете крионированы, то умрете в любом случае. Если выберете крионику, то это будет единственным шансом остаться в живых».

Рома, поняв тонкий юмор, отчего-то вспомнил про Пари Паскаля, улыбнулся и вышел через ворота.

В наушниках играла песня группы «ЛИКИ» :

Белый потолок, серые мысли

На берегу реки нового дня.

К черту святую воду, дайте виски,

Пусть он утопит меня… 1 1 Песня московской группы «Лики» «В поисках лета»

Дома все было как раньше, разве что теперь с ними жила мама. С ее появлением в доме стало гораздо больше жизни, и казалось, стало совсем уютно.

– Рома, ты? – мама вышла из кухни. – Проходи в столовую, ужин уже готов.

Рейм хотел было отказаться, но, посмотрев на мать, не нашел в себе сил этого сделать и лишь кивнул ей. Да и потом, оттого что он посидит в кругу семьи, хуже ему все равно не будет: может быть, развеется, подумает о чем-то отвлеченном.

– О, Ромка, я думал, ты со своими готами тусишь, – сказал Женька, но Рейм ничего не ответил. Женька почесал голову и прошел на кухню помогать маме.

Когда все собрались за столом, завязался непринужденный разговор, но ни Женя, ни Рейм в нем не участвовали.

– Что-то не так? – спросил наконец Игорь Петрович, обращаясь к Жене. Оно и понятно, Рейму бы он такого вопроса не задал: все и так было понятно, что сейчас у него все не так.

– Да нет, все хорошо, – сказал Женя, непонимающе посмотрел на отца и снова уставился в свою тарелку.

– Игорь Петрович, – Рейм до сих пор не мог привыкнуть и называть его отцом. – Как вы относитесь к идее криоконсервации?

– Ух, ну и вопрос, – Игорь Петрович воспользовался салфеткой.

– А это что такое? – спросила мама.

– Думаешь, это уместно обсуждать за ужином? Может, мы обсудим этот вопрос после? – настойчиво спросил отец. Рейм пожал плечами и продолжил ужин, но есть не хотелось, и он просто делил мясо на маленькие кусочки и перемешивал салат.

– А мне интересно, давайте обсудим, – сказала Наталья Семеновна. – Я вот ничего о консервации не знаю.

– Это совсем другое, Наташ, – сказал Игорь Петрович с улыбкой. – Явно не разговор для застолья.

– Это заморозка человека, с целью его дальнейшей разморозки, лет так через сто пятьдесят.

– Ужас какой! – мать замотала головой.

– Жень, – отец смерил сына гневным взглядом.

– Ничего-ничего, все нормально, – Наталья Семеновна положила свою руку на руку мужа и, улыбнувшись, заглянула ему в глаза. – Хоть и разговор не для ужина, все равно очень интересно.