Ильяс Сибгатулин - Фантастические дни [litres самиздат]

– Я этого и хочу! Раз ты говоришь, что не можешь помочь мне, то ты мне больше не нужен, – я наиграно вздохнул и направил бластер на старичка.

Но уловка не удалась – старик, ухмыльнувшись, погрозил пальцем и сказал.

– Нужен, юноша… нужен!.. Сам ты не сможешь вызвать Аида, воззвать к его разуму и силе. Ты даже увидеть его не сможешь, если он этого не пожелает.

Тут я понял, что снова обыгран, и мне стоит шах в этой странной шахматной партии…

– Проклятые тени Тартара! Да, не смогу! – выругался я.

– Ха! – почувствовал своё превосходство Харон, – Наглый смертный! Теперь убери бластер и послушай меня… хм, как твоё имя, кстати, и кто твой отец, юноша?

– Я Фредерик Долен… а… а отца-то зачем? – не понял я.

– Хм, – Харон нахмурился и неодобрительно покачал головой, что смутило меня, – приветствие такое. У нас, у бессмертных, заведено так – почёт и уважение к родителям.

– Ха. Правда?! Уважение?! Это вы так называете войну против своих родных?! – я наиграно посмеялся, – Да и ты тоже… даже не бог, недобог.

Язва удалась!

Перевозчик душ разозлился.

– Ну и что?! Зато тоже бессмертный! – завизжал он, брызжа слюной, взбесился и начал махать сухими старческими руками.

– Был бессмертным, – поправил я Харона, – поэтому, чтобы спокойно уйти на покой сделай то, что я сказал, – перегибать палку мне не хотелось – всё же передо мной стоял полубог, который мог отправить меня к своим братьям и сёстрам за пару секунд – поэтому, подумав, я добавил, – помоги, мудрый Харон.

– Ладно, – резко ответил старик; он ещё не успокоился, – слушай и внемли, Фредерик Долен. Я не могу попросту тревожить покой Аида, для этого мне нужен резкий повод. Скажи, чью душу ты хочешь вернуть? Чья жизнь вновь затеплится, засверкает, словно ночные звёзды?

– Жизнь Стикси, – я замялся.

– Та дева, что принесла это фиолетовое проклятие!? О, Боги-олимпийцы, за что мне это несчастье!? – взмолился старец Харон, – Ты уже десятый смертный, кто является сюда, в Аид, царство теней, где живым не место, и требует вернуть душу этой треклятой девы! И каждый грозится убить, испепелить… отправить к праотцам!

– Десятый?! – я поверить в это не мог.

– Да… Ты хоть удосужился современное оружие прихватить! А то приходили с мечами, да с древними автоматами! – Харон с жалостью посмотрел на меня, по-отцовски, а я отвёл взгляд в сторону, пытаясь спрятать свой стыд, расплывающийся у меня на лице красной краской.

– Я… я считал, что я единственный… – обращался я скорей к Стикси, чем к Перевозчику.

– Да, милый, ты единственный, – ласково, почти умоляюще шептал голосок.

Харон пристально вгляделся в моё ошарашенное красное лицо и потом понимающе сказал.

– Она у тебя в голове… Так же было со всеми, кто приходил сюда.

– Да… но она у всех в головах!.. Ну… нет, не у всех, а только у биноидов… У моноидов Стикси не живёт в голове. Из-за этого и война идёт! Одни других притесняют, а те не поддаются… Так уж случилось после Катастрофы… – Но, я не знал, как объяснить старику, чтобы он меня правильно понял.

– Но моя Стикси другая! – сокрушённо говорил я, – Не такая она у меня, как у других биноидов. Уникальная! Она добрая, ласковая!.. И она мне пообещала, что сумеет войну остановить, если оживить её – потому что мигом из сознания всех биноидов все Стикси выйдут и соберутся в теле ожившей, настоящей Стикси. Клянусь самим Громовержцем!

Я уже не знал, что ещё добавить в защиту обожаемой мною Стикси, поселившейся у меня в сознании.

Видимо, физиономия моя имела сейчас столь наивное выражение надежды и одновременно уверенности, что Харон только покачал головой и устало вздохнул, словно выслушивал такие признания уже много раз.

– Мой мальчик, – голос его гладил меня по коротко стриженным волосам, словно отцовская рука, – я помогу тебе, попрошу хозяина царства теней отдать душу этой девы… но не жди, что Аид сделает это. Он не помогает людям, – старик поманил меня к себе, – Пошли за мной, к великой Реке жизни и смерти.

***

Мы пришли на берег Стикса, к зеркальной застывшей поверхности, отражавшей фиолетовое небо с набухавшими тёмными тучами. Я даже попытался наступить на зеркало реки, но Харон резко отдёрнул меня, со строгим видом покачав головой.

– Это и есть Лета? Стикс? – я смотрел на извивающуюся, как змея, ветвь русла, шириной не больше пяти метров, которая протянулась от востока до запада сего мира и мира мёртвых.

– Да, это она – Стикс, река жизни и смерти! Моя упоительная речка!.. – старик говорил ласково, будто застывшая вода была для него дочерью!..