Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Нет, не так! Сначала! Кто такой вообще этот Сергей Мамонтов? Откуда он взялся? И почему им заинтересовались и дарки, и Юрковский, и даже майор Груздев? Почему они им заинтересовались?..

— Нами! — осенило вдруг Ложкина, и он громко хлопнул себя по лбу. — Не им, а нами!

Верно, верно, всё сходится! — размышлял он. Они заинтересовались нами обоими. И Юрковский пригласил нас обоих, и Рома не случайно провёл со мной ту душевную беседу, и дарки не просто так атаковали лайнер! Им всем нужны мы оба! Но тогда зачем дарки хотели нас добить? А, нет, не так. Понял! Не добить — разъединить! Пока мы вместе, мы…

— Пока мы вместе, мы… — прошептал Ложкин, мучительно пытаясь закончить фразу, но мысль отказывалась завершаться. Учёный нахмурился и ударил тыльной стороной кулака по подставленной ладони. — Решено!

Ему пришла в голову мысль, как можно проверить некоторые его догадки, а заодно подтвердить или опровергнуть некоторые теории. Интуиция не обманула: придётся связаться с Романом и попросить о помощи. Но действовать, раз уж решил, надо немедленно.

— Собирайся, мы уезжаем. — Ложкин стоял на пороге комнаты Сергея и выжидательно смотрел на юношу. Тот сидел на стуле вполоборота, и вставать не торопился. Фёдор пояснил: — Нам предстоят великие дела. Мы едем в Севастополь. Вместе.

— Зачем? — Мамонтов поднялся, чувствуя, что Ложкин задумал нечто очень важное. Его недавний порыв гнева уже угас, и пробиться через мыслеблок Ложкина снова не получалось.

— Хочу осмотреть место катастрофы. Думаю, это пригодится для нашего проекта. Меня интересует также и твоё мнение.

Несколько долгих секунд Сергей размышлял. Затем кивнул.

— Хорошо.

— Только оденься потеплее: в Севастополе пасмурно. — Ложкин покинул комнату. Уже через час они оказались на месте. По небу ходили тяжёлые серые тучи, с юго-запада дул сильный холодный ветер. Город — бывшая база морского флота России — представлял собой унылое зрелище. Бухта, в которой раньше томились корабли, больше не разрезала город пополам: вода давно отступила, обнажив илистое морское дно. Границу моря было не видно за тёмной завесой пара и пыли, стеной стоявшей в нескольких километрах от города. Это — последствия вулканической активности. Огромное пылевое облако сдерживалось технологиями лайтов, и походило на чёрный волнистый туман, поднимающийся высоко над землёй. Временами в этом тумане мерцали странные огни, били молнии, блуждали таинственные тени. Ветер доносил протяжные звуки, не похожие ни на что известное человеку.

— Там обиталище, полное мрака, обломков и бурь 6 6 Гюстав Флобер, «Саламбо». , — величественно сказал Ложкин, глядя на бесконечную стену дыма, поверх которой проносились высокие облака.

— Флобер, — определил автора цитаты Сергей. Фёдор неодобрительно покосился на него, но промолчал.

Они стояли на невысокой сопке, являвшейся звеном гряды безжизненных лысых холмов к югу от Севастополя. Дальше начиналась короткая равнина, окаймлённая с другой стороны вытянутым изгибистым увалом. А прямо посреди равнины чернел провал ударного кратера. Его окружал стальной забор и корона наблюдательных вышек. Военная и строительная техника возилась за забором.

— Пошли, — не глядя на Сергея, сказал Ложкин, твёрдым шагом направившись к месту катастрофы. С его уровнем допуска он не боялся, что его не пустят. Конечно, пустят, никуда не денутся. У ворот парочку действительно задержали, но, проверив личность Ложкина, принесли свои извинения за причинённые неудобства. — Этот со мной, — махнул рукой за спину Ложкин. — За мной, ассистент.

Юноша смотрел в землю, всем видом демонстрируя покорность и смирение. Военный объект — не лучшее место выяснять отношения. Наконец, они оказались на месте. Ложкин смело спрыгнул в котлован выжженной рыхлой земли. Его компаньон воспользовался железной лесенкой, оказавшейся чуть в стороне. Грязный, перемазанный учёный добрался до обломков и тут же полез внутрь.

Сергей не спешил за ним, остановившись перед кораблём. Десятиметровый угловатый корпус раскололся натрое и являл собой безжизненную картину. Корабль разворотило, в разные стороны торчали чёрные бесформенные полосы оплавленного металла. Из-под крыши-колпака выглядывал странный округлый механизм, являвшийся, по всей видимости, сердцем аппарата. Энергия удара была такова, что любой организм превратился бы в пар от чудовищных температур и давления. Выживших в катастрофе, естественно, не было. Однако кое-какие части машины остались в хорошем состоянии, как то оружие, над которым сейчас бился Юрковский.