Дмитрий Тагунов - На пороге [Сборник]

Павленко молчал, с подозрением глядя на собеседника.

— Федя, с тобой всё в порядке?

— Нет! — вспыхнул Ложкин. — И не будет в порядке, пока ты не позаботишься о своей безопасности! Я боюсь, Стёпа. Если бы ты знал, как я боюсь, что из-за моей болтливости ты можешь лишиться жизни. Тебе надо всего лишь поверить мне. Просто усиль меры безопасности, это тебе ничем не навредит. Обещай мне.

— Хорошо. — Павленко понял, что не добьётся прямого ответа, и решил не спорить. — Я сделаю, как ты скажешь.

— Вот и умница. Удачи тебе. Я, может, ещё свяжусь с тобой.

И, не дождавшись ответа, Ложкин оборвал связь.

Возвратившись в лабораторию, Ложкин застал Юрковского, со странной миной блуждающего вдоль стен и нервно озирающегося.

— Что такое? — кивнул ему Ложкин.

— Малышка потерялась, — грустно сказал Андрей Георгиевич.

— И правильно. Сбежала твоя крыса, скоро друзей сюда приведёт.

Старик ещё больше погрустнел, и Фёдор испытал к нему жалость. Чтобы не мешать ему, Ложкин решил наведаться в столовую и перекусить, тем более что там сейчас наверняка никого нет — время ужина давно миновало. Однако он ошибся. И не смог сразу понять, обрадовался ли он этому или удивился.

За самым дальним столиком над пустым бокалом сидела Юля. Она положила голову на сплетённые пальцы и задумчиво смотрела в окно. За окном сгущались холодные сумерки. Ложкин неслышно подошёл к одному из автоматов и наугад заказал себе коктейль. Автомат выдал бокал и короткую бумажку с рецептом. Захватив и то, и другое, учёный подошёл к Юле.

— Здравствуй, — поздоровался он. — Можно я присяду?

Юля посмотрела на него и медленно откинулась на спинку стула.

— Да, — почти шёпотом сказала она. Ложкин вдруг почувствовал себя неловко, словно помешал её одиночеству. Но, опустившись на стул напротив, он тут же приказал себе не думать об этом. Сел и сел, что ж теперь поделаешь. Время вспять не повернёшь.

— Давно сидишь?

— Наверное, — рассеянно ответила девушка. Её взгляд совершенно ничего не выражал. Она была рядом, и в то же время находилась где-то далеко.

— Не хочешь чего-нибудь выпить? — продолжал нащупывать нити разговора учёный. Девушка подняла глаза.

— А что это у тебя?

— У меня? — Фёдор впился глазами в клочок бумаги. — Так, посмотрим. Ага. «Голубая Лагуна». Тридцать пять миллилитров водки, двадцать миллилитров лимонного сока и десять миллилитров голубого кюрасао. Очевидно, с острова Кюрасао. Ты слышала когда-нибудь о таком? — Девушка покачала головой, и Ложкин продолжил: — Это у побережья Южной Америки. Хороший, красивый, тёплый остров. И население там работящее, насколько помню. Но, что примечательно, промышленность на острове была сильно подорвана отменой рабства. Веке эдак в девятнадцатом. Забавно, да? — Он замолчал, вглядываясь в её лицо, и сказал потеплевшим голосом: — Хочешь?

Юля кивнула и слабо улыбнулась, принимая бокал. Она сделала маленький глоток.

— Холодный.

— Как яблочное мороженое?

— Почти. — Её улыбка стала естественней.

— Забавная традиция у нас появляется. Так и буду тебя угощать по вечерам всякими безобразиями.

Она отстранила бокал и громко спросила:

— Хочешь погулять со мной?

— Мечтаю! — сказал Ложкин.

— Я бы хотела взглянуть на те две сосенки, про которые ты говорил.

— И там мы тоже побываем, — пообещал ей учёный, энергично поднимаясь. Вместе они вышли из столовой. На столе остался стоять позабытый бокал.

Машина была та же, что и в первый раз. Даже водитель тот же.

— Удачи вам, — хмуро сказал он, высадив Сергея у ворот парка. Юноша взвалил на плечо небольшую сумку и знакомой дорожкой направился ко входу в институт. Над цветами и травами стелился утренний туман, клубящийся в тёмных рощах, завивавшийся вихрями, когда в нём пролетали птицы. Почувствовав движение чьих-то мыслей, Сергей после недолгого раздумья свернул в сторону от главной дорожки. И повстречался с Юлей.

Девушка сидела на краешке скамейки, сложив руки на коленях, и с грустью смотрела на небо. Она увидела Сергея и поспешно отвела взгляд. В её глазах блеснули слёзы. У Сергея дрогнуло сердце. Он всматривался в её мысли, пытаясь понять причину чужой скорби…

В сознании Юли отчётливо стоял образ Фёдора Ложкина. Низкий голос учёного бил и бил по нервам:

— Это ошибка, ты должна понимать, — различил Сергей обрывки мыслей. — Мы поддались чувствам… Это только эмоции. Между нами четырнадцать лет, это целая вечность. Целое поколение. У нас нет будущего. Мне так же тяжело, как и тебе…