Дмитрий Тагунов - Меня нет [Сборник]

Вилли картинно и неловко развёл руками.

— Повезло! Больной ублюдок предал всех. Выдал Короне даже самых близких… эх… друзей. И так красиво, чертяка, устроился! Губернатором! — обидчиво протянул капитан.

— Жестокий Генри, — хмуро помянул Уолтер прозвище бывшего авантюриста Моргана, отчего Вилли невольно вздрогнул. — Хотя служба при нём была отрадная.

— Это ты про Панаму? — нахмурился собеседник.

При упоминании Панамы, Уолтер выпустил всё из рук и опёрся потными ладонями о стол, стараясь скрыть предательскую дрожь пальцев. Ему иногда снились кошмары, в которых он был на месте тех несчастных, кого морские псы под командой Генри Моргана садистки пытали в Панаме.

— Забудь о Панаме. Не вс-с-споминай больше!

— Хорошо. Хорошо. Как скаж-шь. А ты слышал про то, что море утащило останки Моргана?

— Как это утащило? — выкатил глаза старый штурман.

— А вот так! — гордо вздел палец капитан, довольный произведённым эффектом. — Земля затряслась, будто сам дьявол плясал на дне. Море вспучилось и накрыло Порт-Ройял, а когда схлынуло, то, помимо других разрушений, люди обнаружили, что вода вынесла с собой и тело Моргана с размытого кладбища.

Уолтер поспешно перекрестился.

— Вот же как, — покачал он головой. — Не отпустило его море. И давно эт-то случил-лось?

— Уж год как.

— Так ты… поэтому кор-р-рабль приобрёл? Вернуться хочешь?

Вместо ответа Вилли опрокинул в себя содержимое ещё одной кружки и радостно кивнул.

— А помнишь, как гоняли голландцев под Нордфорелендом? Весело же было, а?

— Я помню ещ-щё и другое! — похвастался Уолтер. — Как в Карибс-ском море мы шли без флага, а потом показался фрр-анцузс-ский линкор!

— Только не это, нет, замолчи! — взмолился капитан, замахав руками.

— Хэ-хэ! А ты тогда сидел в гальюне, и когда тебе с-сообщили о линкоре, ты оттуда истошно заорал: «Поднимайте английский флаг!».

— Ха-ха-ха! Было! Я тогда аж весь взмок!

…Они ещё долго сидели, обсуждая былое. Снова и снова перебирали события ушедших дней. Припоминали кем-то брошенные слова. Размышляли о времени.

— Это было такое время, эх, такая эпоха, когда сама жизнь делала обычных людей — великими! А сейчас — не то, — глубокомысленно изрёк капитан, сидя в обнимку со старым штурманом.

— Какая трезвая мысль пришла в твою пьяную голову, — пробурчал Уолтер и вздохнул. — А как хотелось бы вернуться, — горько добавил он, неосознанно скребя толстым ногтём столешницу.

Вилли оживился.

— Ну так давай со мной! Йик! Вон же, — он указал кривым пальцем в окно, — стоит мой красавец. Каюту тебе найдём. А? Что скажешь?

За окном уже сгустились сумерки, и с низких туч начал накрапывать мелкий дождик.

Уолтер потёр бугристую щёку и вмиг протрезвевшим взором уставился на друга.

— Ты серьёзно?

— Абс-с-солютно!

— Так… значит, ты ждёшь меня на корабле?

Вилли с усилием задумался.

— Не. Приходи сюда. Завтра, когда тебе удобно.

— В полдень?

— Можно и в полдень. Посидим немного, поедим жареных макак. А потом — вперёд! На Ямайку! Вперрёд!

За спиной послышались тяжёлые шаги. Капитан обернулся и увидел двух матросов со своего корабля. Он расслабленно улыбнулся им и потянулся руками, ожидая, что его подхватят и помогут подняться со стула. Матросы поняли его правильно и быстро поставили на ноги.

— Распл… пл… кхем! Расплатитьсь! — кивнул он одному из матросов и, обернувшись, крикнул Уолтеру: — До завтра, друг! До завтра! Мы поплывём вперёд как… как дельфины, молодые и резвые! Йик!

Уолтер тоже поднялся и проводил задумчивым взглядом старого друга. Затем и сам поплёлся на выход, пошатываясь и держась рукой за стену.

— Палуба… качается, — с трудом выплюнул из себя слова, жалуясь непонятно кому.

Под открытым небом уже вовсю бурлила стихия. Потоки воды неслись по улицам, направляемые стоками и канавами. Долгие мигающие вспышки молний отражались от низких облаков. Гром дробился и, дрожа, гулял по улицам, отскакивая от стен.

Уолтер припомнил, что утром, осмотрев небо, предвидел надвигающуюся грозу. Есть ещё чутьё! Будет ещё польза, когда выйдем в море!

Раскаты грома напоминали ему грозный гул артиллерийских орудий. Мечущиеся вдоль домов люди, ищущие спасения от холодного всепроникающего ливня, добавляли городской панораме боевого хаоса.

Старый штурман шел, смеясь, радуясь, грозя небу кулаками. Седые слипшиеся волосы лезли в глаза. Ноги спотыкались о булыжники мостовой. Но в душе — в самой её глубине, где хранится всё самое сокровенное — царил бесконечный, упоительный и долгожданный покой.