Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Но не стоит обманываться. Авдрам есть Авдрам, а Бларп — это Бларп. Один из них победил гарпию, а второй — ещё нет. В этом главная разница.

Наедине с непостижимым яйцом и проделками таинственной гарпии всякому человеку, даже дракону по рождению, впору сойти с ума. Лулу же чувствовала себя с ними именно что наедине. Постоянное присутствие отставного наложника не в счёт, охрана на проходах не в счёт, редкие посещения Кэнэкты или Бларпа — всё-таки очень редкие. Толпа, которую приветствуешь с балкона изысканно-милостивым взмахом руки — приносит известное отдохновение, но увы, это та самая толпа, которая мешает Драеладру вылупиться.

К счастью, в ближнем кругу Марципарины появились новые люди. Родственники, в особенности — родственницы. Те, кто, живя в Ярале, также происходили от драконов клана Драеладра, или же были причастны к их рождению.

Ута, первая яральская модница — оказывается, тоже родила дракона! Снесла яйцо — очень, очень похожее. Надо же, а поглядишь на неё — никак не подумаешь. Дракончик вылупился зоровый, крепкий, на радость матери. Назвала малыша Куркнартом, понянчилась с ним немного — и отправила к собратьям в небесный ярус. На земле крылатым драконам как-то не место. Где он сейчас? Проходит воспитание у самой Гатаматар! Мать-Драконица — конечно же, лучший воспитатель, какого можно представить. Уж она-то его сделает драконом самым настоящим. И научит всем тем премудростям, о которых Ута, откровенно говоря, имеет слабое представление.

— То есть, — удивилась Лулу, — ты сама отдала ей сына?

— Конечно! — слова Уты дышали уверенностью. — Это же Гатаматар, ей все люди сдают драконов не позже полугодовалого возраста. Зачем? Ну, тогда развитие у них идёт правильно…

А как оно, правильно? Бианка задумалась и решила посоветоваться с Бларпом. Вот как только вернётся от этой самой Гатаматар, которой давно рассказывает, будто её Драеладрик уже вылупился.

А потом Драеладр вылупился. Несмотря на закравшиеся было сомнения, из-за которых ни близких, ни людей с балкона, ни даже себя в зеркале уже не хотелось видеть.

Бларп Эйуой по известным ему астрологическим знакам первым догадался, что чудо свершилось. Момент пришёлся на самую середину лета, на ночную пору, когда в небе над Яралом собралось четырнадцать звёзд — по числу глаз Семерых Безымянных Божеств — разумеется, в антропоморфной версии. Оценив масштаб небесных совпадений, он уже наутро первым явился приветствовать Драеладра, а за ним подтянулась Кэнэкта и с нею — отшибинский карлик Дулдокравн. Тот самый, осколок бедного Чичеро.

В этом составе все и собрались у треснувшего яйца, откуда дракончик настороженно высунул только голову да часть крыла с неокрепшим пока шипом. Впрочем, в ответ на тёплые приветственные слова Бларпа, Драеладр выбрался из яйца и полностью.

Счастью Лулу Марципарины Бианки не было предела!

— Ну теперь-то можно поделиться радостью с людьми?

— Можно, — позволил Эйуой, — один раз можно.

Наверное, он понимал, что дата, в которую Драеладр покинул яйцо и вышел в большой мир, наверняка сохранится, что с прошлой датой, которую он называл Гатаматар, выйдет серьёзное несовпадение, но дело-то сделано. Раз новый Драеладр из яйца поднялся, династия не прервалась. А что будет Бларпу, зависит от того, судят ли победителей и насколько больно.

К тому же новая дата и астрологически намного правильнее старой.

Да только что там какие-то даты, когда есть люди с их чаяниями и радостями, люди, настолько неравнодушные к собственной судьбе, что и дракон Драеладр им как родной! Жители Ярала, подразошедшиеся было с площади, в считанные минуты на ней снова собрались, чтобы встретить бурным ликованием появление на свет Драеладра! Она видела их глаза, они просто молились на дракончика, когда, стоя на завкетном балконе, она им его показывала.

— Ты счастлива? — спросил в этот миг Эйуой.

— Конечно. Моему счастью нет предела, я же говорила.

Жаль только, Драеладрик выбрался из яйца какой-то немного хиленький. И посмотрел на мир будто и не так радостно, как она ждала.

Нет, он, конечно же, был потрясающе красив. Умные глазки, внимательный носик, нежные крылышки — всё было такое чудное! Серебристые чешуйки, конечно, очень ему шли, они очень мило топорщились на пузике и вызывали умиление не только у впечатлительной Утты, не только у других родственниц, но и у мужчин-родственников, даже у выставленной Кэнэктой охраны…