Александр Бреусенко-Кузнецов - Гарпии визжат

Чувствуешь жгучий позор в ожидании, когда Чичеро… Но о нём не надо, не сейчас, потом! Сейчас у тебя родился кто-то, кому ты на самом деле нужна. И этого кого-то все готовы заранее любить и уважать. С ним и тебя саму примут в Ярале, как родную, не спрашивая, куда ушёл твой мужчина.

О снесённом Бианкой яйце весь Ярал так быстро прослышал по причине, понятной молодой матери. Повитуха, присланная Кэнэктой — это она кругом растрезвонила. И трезвонила-то неспроста, не по одной лишь природной болтливости. Уж наверное, заодно выполняла просьбу Бларпа. Для того и пускала слух, искусно «состаренный» — будто бы приняла роды яйца целым месяцем раньше всамделишных.

Всё затем, чтобы драконы не придрались. Есть яйцо? Да — есть! А когда снесено? Вот тогда, когда Бларп Эйуой говорил о нём старой Гатаматар — тогда уже и снесено. Сомневаетесь? Ваши личные трудности!

Но Марципарине-то что за дело до этих подробностей? Хоть за месяц, а хоть и сейчас — да какая разница? Важно, что кончилась, наконец, полоса прозябания в неизвестности. Она… Ой, опять она пошла по второму кругу!

Важно, что в старый флигель отныне возвращаться совсем не хочется. Здесь-то, именно здесь, перед дворцом, стали собираться неравнодушные к Драеладру люди. Бларп ли их позвал? Может, кого и Бларп. А вернее всего, людям нужна надежда. Просто надежда. Вот они и ждут, когда вылупится Драеладр, хотят первыми увидеть будущего правителя драконов — это приносит удачу, а что, Марципарине жалко?

Правда, собираются они рановато, Драеладр так скоро не вылупится — но то потому, что введены в заблуждение повитухой. Но зато Лулу Марципарине все эти люди симпатичны. Ей приятно, что они там, на площади под окнами, простаивают дни напролёт в радостном возбуждении, ведь их настроение и её заряжает бодростью. Ей бы хотелось и самой почаще к ним выходить, показывать яйцо и что-нибудь соответствующее моменту рассказывать — но, кажется, это было бы нескромным поведением?

Да и дракону в яйце всеобщее внимание — очень, очень не нравится. Он, как кажется Марципарине, недвусмысленно давал понять. Каким путём? Да через материнские фантазии! Через выдуманніе ею диалоги.

Вообще Лулу ловила себя на том, что с яйцом обращалась, как с ребёнком: и на руках носила, и баюкала, и пела яральские колыбельные песни, которые для того специально повыучивала — некроманты в Цанце ей такого, поди, никогда и не пели.

Часто она с яйцом просто разговаривала, и в эти-то моменты понимала: для того, кто в нём сидит, желательна обстановка менее парадная и более интимная, чем ныне сложилась во дворце и вокруг него. Казалось, дракон не спешит вылупляться, поскольку чувствует свою уязвимость даже внутри тонких и гибких стенок яйца — и речи нет о том, чтобы их покинуть.

Помочь Драеладру? Но как?

Убрать людей с площади? Нет, Марципарине было бы жаль, да и для Бларпа те люди — подтверждение перед драконами серьёзности намерений Драеладра поскорее вылупиться.

А вот во дворце — Бианка хозяйка. Здесь-то она и совьёт для дракончика тёплое уютное гнёздышко. И постарается, чтобы милые её сердцу приветственные звуки пореже его тревожили. Ну, чтобы она их слышала, а он — нет. Простое ведь решение?

Лулу ещё загодя, до рождения яйца, навела уют в трёх комнатах южного крыла дворца Драеладра. Конечно, не без помощи Хафиза. Получилось недурно. Уже одна починка рассохшихся стульев внесла куда больше жизни в голые дворцовые пространства. Стены Хафиз увешал картинами да гобеленами вроде бы и на свой собственный вкус, но не без нижайших просьб о господском совете, так что Бианка почувствовала себя вполне причастной к его безупречному эстетическому вкусу. Не мудрено: элитных наложников там, в Уземфе много ведь чему обучают, в том числе ненавязчиво следить за изяществом обстановки.

Но к снесённому яйцу Бианка руку Хафиза не подпустила. Чувствовала: уют вокруг будущего Драеладра должна обеспечить только она сама. Посему создала на постели для яйца подобие гнёздышка — из тёплых и нежных на ощупь стёганых пуховых одеял.

Некрасиво? Убого? Но отставной наложник благоразумно не возражал.

А ещё во дворце появилась охрана. Кэнэкта прислала своих людей. Три десятка. Не каких-то там элитных разведчиков, а простую стражу — было в её ведении и такое подразделение, не больно-то востребованное в условиях мирного высокогорного Ярала.

Марципарина, завидя людей в мундирах, сперва надула губу, но ей вежливо представились, объяснили, что задача подразделения — просто постоять во дворце, пока толпа не схлынет. Так сказать, во избежание.