Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

– А где ты видишь здесь его подданных? – с издевкой спросил скандинав, – все вот эти?

Он указал на валяющиеся обугленные трупы.

– Они не являются гражданами Аккадского государства. И правитель города завтра докажет это. Или ты в этом сомневаешься? – хитро прищурился скандинав.

Старшина купцов только злобно сопел, ничего не говоря.

– Вот видишь, и ты не сомневаешься, – продолжил скандинав, – а раз так, почему у тебя на территории находились не аккадцы, и к тому же те, которые хотели напасть на дворец правителя суверенного города? Почему ты умолчал о них, не донес, куда следует? И знаешь ли ты, что по закону тебя за это следует посадить на кол?

– Что вы хотите? – злобно сверкнул глазами старшина купцов.

– Вот это деловой разговор, – кивнул головой Набонасар, – а хотим мы немного, чтобы ты рассказал про прибывшего от Нарамсина человека. Кто он, какой из себя, для чего явился.

– Я пленник правителя города, и рассказывать буду только ему, – вскинул голову старшина купцов.

– Ты не только про это будешь рассказывать, но и еще умолять, чтобы тебя еще о чем-либо спрашивали, – зло пообещал Набонасар.

– Свяжите его так, чтобы пошевелиться не мог, – приказал он солдатам, – и загрузите на повозку. И чтобы ни звука от него не было слышно. Заберем его с собой, а там, в спокойной обстановке, и поспрашиваем!

Старшине купцов забили рот кляпом, связали и кинули в повозку, на которой лежала все еще не приходящая в себя Энинрис.

Тем временем совсем рассвело. Над пожарищами кое-где еще метались огни пламени, но дыма было уже существенно меньше – здания сложены были из сухого дерева, сгорали они, выделяя много тепла, но мало дыма.

С полсотни пленных аккадцев – все, что уцелели в сражении, понуро сидели на земле, окруженные вооруженными солдатами правителя города. План скандинава удался полностью. Аккадский торговый двор перестал существовать. Большая часть его обитателей была перебита, остатки пленены. Лишь незначительной их части удалось вырваться из огня и устроенной ловушки и рассеяться по городу. Но городские стражники и разозленные жители города должны были быстро переловить их по одному. У скандинава в сражении людей погибло не столько в сече, сколько под копытами лошадей на узкой улице, а всего десятка два человек. Было также несколько легко раненных. У городских стражников потери были раза в два больше. У аккадцев погибло более трех с половиной сотен человек. Так что можно было смело заявлять, что победа досталась малой кровью.

Правитель города весь светился от радости и долго благодарил за помощь Набонасара и скандинава. Одно лишь омрачало его радость – то, что не удалось взять живым ни одного из руководителей аккадского торгового двора. Он также хотел непременно лично поблагодарить и Хутрапа, однако Набонасар ловко вывернулся, сказав, что послу чужой страны негоже вмешиваться во внутренние дела суверенного государства, каковым является Ларак. Поэтому, сказал он, об участии в деле солдат эламского посла лучше промолчать, представив дело так, как будто оно сделано силами только городских стражников. Как раз об этом и был разговор при обсуждении плана нападения.

Распрощавшись с правителем города, оставив ему пленных, хлопоты по их допросам и восстановлению порядка в городе, получив в подарок для Хутрапа несколько повозок и десятка два лошадей, Набонасар вывел солдат из города и направился в сторону, где намечалась переправа.

На одной из повозок везли связанного человека, закрытого от посторонних глаз попоной, который мог пролить свет на некоторые загадки, связанные с караваном. Набонасар скрыл от правителя города захват старшины аккадских купцов, рассудив, что, если тот узнает об этом, то никогда не выпустит его из своих рук. А вступать с ним в конфликт Набонасар категорически не желал.

Набонасар вел солдат без дороги, прямо по степи, отступив на десяток полетов стрелы от берега Тигра. Вскоре голые берега начали покрываться редкими кучками тростника, далее он становился все гуще, местами занимая все более обширные площади, оттесняя людей глубже в степь. А вскоре из тростника вынырнул человек и призывно замахал руками – пост, выставленный Хутрапом. Набонасар повернул в его сторону, не понимая, куда же он поведет солдат. Проход в тростнике открылся совершенно неожиданно, надо было пройти немного по мелкой воде и обогнуть небольшую тростниковую косу, прикрывающую его. Со стороны никаким образом нельзя было догадаться, что здесь, в гуще высокого, значительно превышающего рост человека, тростника расположена деревня и большое налаженное корабельное производство. Дома стояли на сваях, болото между домами закрыто сплетенными тростниковыми матами, уложенными друг на друга. Полдесятка кораблей уже ожидали прибывших на переправу. Это были настоящие корабли, деревянные, с площадками для перевозки животных, прообразы корабельных палуб. На таких уже можно было бы выходить в плавание и в открытое море. Рядом с ними нетерпеливо взад-вперед расхаживал Хутрап. Заметив первых вышедших из-за поворота тростника людей, он бросился к ним навстречу. Караван уже находился на другой стороне реки – Хутрап не терял времени даром. Пока солдаты по сходням поднимались на корабли, Набонасар и скандинав вкратце рассказали о результатах сражения с аккадцами. Последними на один из кораблей осторожно перенесли Энинрис и бросили закутанного в попону связанного и не шевелящегося старшину аккадских купцов. Отталкиваясь длинными шестами, корабельщики провели корабли по узкому каналу и вывели их в реку. Быстрое течение немедленно подхватило их. Однако корабль – это корабль. Несколько взмахов укрепленными по бортам веслами – и он уже у противоположного берега, где в ожидании уже стояла вторая половина каравана. Опустили сходни, и солдаты сошли на берег, сводя лошадей.