Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Правитель города был уже наготове. Короткое время ушло на ввод Набонасара в курс дела, на окончательную доработку плана, и вскоре колонна солдат, за которыми потянулись повозки, двинулась по улицам города. Хорошо смазанные колеса не скрипели, улицы города не были выложены ни камнями, ни деревом, поэтому повозки катились тихо. Солдаты шли молча, разговаривать было запрещено. На подходе к торговому двору колонна разделилась. Полторы сотни человек, половину от имевшихся в наличии сил, скандинав увел за собой. Оставшиеся также разделились на две группы, по семьдесят пять человек каждая, и направились к своим местам в диспозиции. Одна под управлением Набонасара, другая – правителя города, понимающего, что, хотя у него и в два раза больше солдат, но без слов общее руководство для пользы дела уступившего решительному, хотя и молодому, скандинаву. Правитель даже свой дворец оставил практически без охраны, взяв с собой всех имеющихся в наличии солдат. Эти две группы, имевшие ответственную одинаковую задачу, должны были сыграть в предстоявшем деле важнейшую роль. От их работы зависел исход всей задумки скандинава. Солдаты быстро вышли на исходные рубежи и с нетерпением поглядывали на крыши домов с противоположной стороны, ожидая условный сигнал начала штурма.

Пока не было ни одного тревожного сообщения. Никто на улицах не встретился за весь период развертывания в боевую линию. К громадному облегчению напряженно себя чувствовавшего правителя города, все шло прекрасно, показывая, что скандинав не ошибся в выборе тактики нападения.

Но вот далеко впереди над крышами зажегся огонь, а затем он начал по большой дуге колебаться из стороны в сторону. Это скандинав сигнализировал о том, что его группа вышла на исходную позицию и давал команду к общей атаке.

– Давай! – не таясь, закричал правитель города.

Несколько повозок, толкаемых солдатами, с укрепленными на них высокими помостами, задом выехали из темноты и направились к воротам. Оттуда что-то закричали, однако повозки не остановились, пока не уткнулись в сами ворота. И тут же помосты заполнились неведомо откуда взявшимися лучниками, которые стрелами перебили охрану ворот, не давая другим сторожам, их сменщикам, высунуть носа из стоявших рядом караульных помещений. Тут же из темноты стали появляться другие повозки, влекомые лошадьми. Они подъезжали в самому забору. Большие шары, удерживаемые на сильно наклоненных платформах, загорались, один за другим скатывались с платформ внутрь двора и свободно катились далеко вперед, пока не упирались в какую-либо постройку, которая также вспыхивала жарким пламенем. Масло по дороге выплескивалось из горшков через уже освобожденные от пробок горлышки, вспыхивая и поджигая все по ходу движения. Шаров было много. Они катились один за другим, сбивая с ног выскакивающих из огня в панике людей. А вслед за шарами уже несся рой огненных стрел, поджигая еще уцелевшие строения и неся смерть мечущимся людям. Во многих местах горел также и забор.

Но вот избиваемые внутри ограды, не имевшие управления люди обнаружили, что огонь и стрелы несутся на них лишь с трех сторон. Четвертая же сторона была не тронута огнем, и все дружно повернули сюда. Ворота распахнулись, и множество уцелевших аккадцев, многие из них с оружием, стремясь выскочить из огненной ловушки, устремились к выходу со двора. Возникла давка, наподобие той, что не так давно была у зиккурата в Вавилоне. Люди давили друг друга, пытаясь вырваться, никто никого не слушал. Те, кому посчастливилось прорваться через ворота бросились бежать вперед по узкой улице. Проходы в боковые улицы оказались заставленными повозками, обложенными подожженной соломой. Пробраться через эти заграждения не было никакой возможности. Аккадцы устремились вперед, однако там улица была перегорожена выставившими вперед копья солдатами, впереди которых возвышалась фигура гиганта с длинным мечом, кажущаяся огромной в отблесках мечущегося пламени. Аккадцы попытались было построиться в боевую линию, но длинный меч взметнулся ввысь, и с окрестных крыш в их толпу ударили десятки стрел, затем еще и еще, без перерыва. А гигант, издав боевой клич, длинным мечом врубился в нестройную воющую толпу. Рядом с ним орудовали мечами солдаты. Смерть собирала обширную жатву…

…Лишь только первые стрелы ударили по сторожам ворот, Бурна с одной из платформ перескочил через ворота и крадучись направился к большому зданию, расположенному близко к центру торгового двора. Он давно приметил это здание, справедливо рассуждая, что, раз оно самое большое, то должно принадлежать главному на дворе, и, следовательно, там и надо искать похищенную Энинрис. Он без особых приключений добрался уже до какого-то пылавшего, как свеча, длинного здания, как вдруг прямо на него выбежал с десяток аккадцев, вооруженных, но без защитных доспехов. Они растерялись, нос к носу столкнувшись с незнакомцем. Эта заминка решила исход встречи. В воздухе отраженным светом огня сверкнули два меча. Рухнули и забились на земле сразу четыре аккадца – у двоих было перерублено горло, еще двое тонко визжали, зажимая подрубленными ногами распавшиеся животы. Бурна усвоил урок, полученный от скандинава, и пользовался его приемом с подсеканием ног и живота. Еще двое рухнули с разрубленными головами, прежде чем остальные опомнились и набросились на пришельца. А через мгновение один из них завопил и схватился за обрубок руки, только что державшейся за меч. Уцелевшие аккадцы бросились в разные стороны.