Вольга Медейрос - Жертвуя малым. Том 2

– Миннья, – как сквозь плотно натянутую шапку, услышала она над ухом недоверчивый голос Ториса. – Смотри!

С трудом подняла залитое слезами лицо. Глаза никогда ничего не видели, но все равно она моргнула мокрыми ресницами, обозревая чудесную картину. Не опускаясь на протянутую к нему ветку дерева, работая крыльями что есть сил, завис в воздухе малый птенец-Шабо. Заметив, что сестра смотрит на него, птенец нетерпеливо чирикнул.

– Не улетает, – с удивлением проговорил Торис. – В сосуд не идет, но ведь, поди ж ты, и не улетает!

– Что ангел? – хриплым голосом спросила Риша. Попыталась выпрямиться. Тело, стянутое спазмом горя, повиновалось неохотно.

– Еще фурычит, – констатировал Торис как нечто курьезное. – Попробуешь? – спросил он Ришу.

– Да, – сказала она. На смену горю, мгновения назад сжимавшему в каменном кулаке все ее существо, опасливо разливалось теплое чувство любви, признательности к брату. Он доверился ей и остался тверд в своей вере до конца, даже когда она сама сдалась. А значит – она не может предать его доверия.

Риша протянула руку и маленький птенец, чье сияние уже не лучилось так ярко, а иссякало стремительно, послушно опустился на ее раскрытую ладонь. Риша поднесла его к лицу и легонько поцеловала в крошечный клюв. Птенец взмахнул крыльями, внимательно глядя на сестру выпуклыми глазами-бусинками. Улыбнувшись брату, Риша позвала Ториса. Когда он склонился к ней, протянула ему птенца. Он доверчиво взял, как и котенка до этого, а птенец добровольно пошел к нему на руки.

– Что… – начал он.

– Спасите его, – велела Риша. Торис начал говорить новое «что», она перебила, – вы ангел, вам под силу.

– А ты? – спросил тогда он.

– Я завершу ритуал, – сказала Риша, отворачиваясь. Торис все нависал над ней, она нетерпеливо махнула рукой, прогоняя его. Он послушался, отошел.

«Спасите его», – мысленно повторила ему Риша. Выпрямилась, сидя над статуей скрестив ноги. Она еще слышала отголоски слабого хрипа в недрах ангельского тела, но это, пожалуй, была уже агония.

«Я готова принести жертву», – мысленно обратилась она к червям.

Те молчали.

Риша подняла руку, вынула из волос шпильку, сжала в кулаке, направив острие к шее.

– Моя жертва добровольна, – вслух сказала она. – У меня нет сожалений.

Она услышала, как вскрикнул Торис, услышала шелест тренированных ног по песку. Жрец, вспомнила она. И, опережая его, ни о чем больше не думая, недрогнувшей рукой нанесла себе сильный удар в сонную артерию.

Боль громыхнула, пронзила электричеством. Горло закупорилось, туда пролилась горячая кровь, пульс зашумел, как наводнение, снося утлый челн ее сознания в открытое море беспамятства.

На прощание она почувствовала, как валится вперед, ощутила рывок, прикосновение сильных рук, раскаленную влагу, струящуюся, как лава, по ее груди и плечу. Звуки, запахи, осязание, вкус, – все это смолкало, меркло. Теряя кровь, Риша проливалась, растворялась и впитывалась, проникая струйками вниз, через овал Дита, насквозь по наклонному раструбу Тартара, в преисподнюю, все глубже сквозь гроздья сочленений и кристаллические решетки; и черви, многоголовые обитатели подвала мироздания, дивясь, сокрушенно качали башками, как будто вовсе и не рады были такому исходу. А потом кровавые капли Риши достигли рубиновой ограды, растопили ее, ввинтились в мягкую сердцевину, как сперматозоид в яйцеклетку, затеплили огонь в давно остывшей кузне и взвились первыми искрами под тяжкий грохот заработавших мехов. Жизнь той, кто называла себя Ришей, мойщицей статуй, оборвалась.

…У плода Мирового древа открылись глаза и в них, выпуклое, отразилось склонившееся на фоне густой шелестящей кроны все еще немного шокированное, но быстро наполняющееся вдохновением безупречное лицо другого ангела. Отреагировав на взгляд, он по-мальчишески заулыбался, расцвел и шлепнул плоду на грудь жалобно покряхтывающего котенка.

– Ну, с Днем рождения, душенька! – с ласковой торжественностью произнес он.

247 год от ВК

Первые несколько недель выдались хлопотными. Хоть внешне ангельское тело и не отличалось от человеческого, но всему приходилось учиться заново. Торис, на чьи долю выпала роль не только повитухи, но и няньки, вынужден был сложить с себя императорский сан – настолько он оказался незаменим и нужен. Людям объявили о скоропостижной кончине Божественного, такое иногда и с небожителями бывает – сломал шею, упав с лошади. На трон взошел Гектор-счетовод, чья очередь править была следующей. О появлении нового ангела – ангелицы – народу сообщать не стали: правящая семья чудесной новостью ни с кем не собиралась делиться. Ангелица в семье непорочно рожденных проявилась впервые за всю – докупольную и пост – историю. Ни побратимы, ни предки, с которыми они перешептывались сквозь ствол Мирового древа, не могли подсказать, как с новоявленной сестрицей обращаться. А уж сама она и подавно не знала.