Юлия Щербинина - Империя Инферно. Потерявшие себя

‒ Девушки! Голые совсем, посредь зимы! Чтоб мне на этом месте провалиться, были девушки! ‒ божился староста, махая руками и стуча себя по груди. ‒ Одна на зверюге этой сидела, точно на кляче! Обе голые, как младенцы, а уши!.. Уши на заячьи похожи.

‒ Уши? ‒ насторожился Заган.

‒ Да, да! Длинные, как у зайцев. Только острые.

‒ Хм…

‒ А больше я и не видал ничего. Сразу дёру дал, как её на зверюге той увидел. А потом слышу издали ‒ треск, рычание, и скотина наша визжит.

‒ Четыре чудища было! ‒ добавил другой свидетель. ‒ Все слетелись на хлев, огнём из пастей сожгли и пожрали всех.

‒ На одном две девицы голые сидели, ‒ присоединился ещё один. ‒ На двух других парни какие-то. Четвёртый без всадника был.

‒ Значит, их было больше четырёх, ‒ сказал сам себе Заган. ‒ Как выглядели эти парни?

‒ Я не разглядел. Суматоха такая! Все бегством спасались. Вроде в чёрном оба были. Больше не увидел ничего.

С минуту Заган в раздумьях ходил туда-сюда по пепелищу. Стас помалкивал в стороне, деревенские тихо перешёптывались и смотрели на демона с какой-то странной надеждой. Заметив это, Заган остановился.

‒ Вы чего-то от меня хотите?

‒ Вы… вы только не гневайтесь… Великий! ‒ раболепно запричитал староста, и все пятеро низко поклонились. ‒ Мы ‒ народ, сбежавший от власти людей и власти демонов, но мы… все остались без пропитания. Ни мяса теперь, ни запасов… Всё сожрали, и амбар с запасами спалили.

‒ Великие, мы уповаем на вашу милость, ‒ взмолилась девушка, не поднимая головы. ‒ У нас дети, у нас старики… Прошу, не дайте нам умереть с голоду.

И упала на колени перед Заганом. Остальные четверо немедленно сделали то же самое.

‒ Великие, мы молим вас – помогите.

Заган покосился на Стаса, увидел его совершенно потерянное выражение и, чуть повысив голос, сказал:

‒ Что вы на это скажите, генерал?

Юнец стал так несчастен и жалок, что, казалось, сейчас сам упадёт на колени и будет бить челом. Покраснев до корней волос, он жалобно посмотрел на Загана:

‒ Разумеется, мы… мы должны помочь.

И больше ничего не сказал, не имея даже представления, что можно сделать для этих людей. Заган не сдержал усмешки.

‒ Те, кто осмелился напасть на вас, ‒ заявил он деревенским, ‒ по большой вероятности, являются одними из нас. Среди демонов, к сожалению, есть предатели. От имени… императорской семьи… я приношу вам свои извинения за то, что они натворили. ‒ Голос на мгновение потух, но Заган всё же заставил его окрепнуть. ‒ Ящеры и девушки с необычной внешностью были перенесены предателями из иного измерения, и я лично приложу все усилия, чтобы отправить их обратно. И разобраться с теми, кто причинил вам вред. Умереть с голоду мы вам не дадим.

Девушка сложила руки в молитвенном жесте.

‒ Великий…

‒ Если наш генерал распорядится гвардейским отрядом, что нынче окружает вашу деревню, ‒ взглянул Заган на бледного Стаса, ‒ солдаты сегодня же доставят вам новую скотину и всё, что вам нужно для пропитания. Надеюсь, сами найдёте, где разместить скот.

‒ Великий! ‒ в голос разрыдалась девушка и в слезах бросилась обнимать Загану колени.

Четверо деревенских стали молиться теперь Стасу. Юный генерал, заикаясь, поклялся помочь и, немедленно обратившись в ветер, унёсся командовать гвардейцами.

Заган опять тяжело вздохнул, посмотрел на плачущую у его ног девушку, на ошеломлённых мужиков, и тихо прошептал:

‒ О, Люцифер… Что же с этим миром будет дальше?

Когда гвардейцы разлетелись по ближайшим городам за скотом и продовольствием, Заган и Стас сели на разных краях скамьи в центре поселения. Сидели и молчали. Мимо, поодиночке или парами, иногда проходили люди, замедляли шаг, таращась на демонов, пугались ответных взглядов и торопливо уходили. Кто-то тихо выражал восхищение или трепет, кто-то терял дар речи.

Скоро юный генерал не выдержал молчания:

‒ Я знаю, что я никчёмный командир… Да никакой я не командир! ‒ в отчаянии всплеснул он руками. ‒ Я говорил Руслану, что не справлюсь. Куда мне до генерала гвардии, я и солдатом был никудышным… Вы ведь помните, Заган, как я молил великую княжну и императора о свободе?

‒ Помню.

‒ Служба это вообще не моё. Если бы государь не отпустил меня тогда… я боюсь представить, как бы со мной обращались сослуживцы до сих пор. За предательство и трусость… А теперь… генерал! ‒ саркастично выдохнул он это слово и взялся обеими руками за голову, уперев локти в колени. ‒ Я представляю, как жалко выглядел перед этими людьми. Мне… мне никогда не было так стыдно.