Ирина Михина - Северная пустынь

– Я шут. Но я не веселю людей.

– Чем же ты тогда занимаешься? – Овчина даже рассмеялся от нелепой искренности этого черно-белого плачущего краской человечка, так упорно и с неподдельной, или с хорошо отрепетированной, уверенностью зовущего себя цирковым шутом.

– Я забираю у людей их страдания.

– Что за россказни? – улыбался Овчина. – Еще один провидец? Пойдешь на плаху вместе с остальными.

– Тихо, – вмешался царь. Выражение лица князя исказилось в возмущенном недоумении, но он в секунду совладал с собой и, потупив взгляд, покорно замолчал. – Что ты видел, циркач?

– Я видел все, государь. Я всегда сопровождаю Бояна во время выступлений, так как он слеп и не может обходиться без помощи, – Лен запнулся. – Не мог.

– Кто такой Боян? – продолжал царь, сурово и пристально всматриваясь в нахмурившегося шута.

– Боян – это шаман, государь, – шут потемнел лицом. – Его имя – Боян. Он попал к нам в цирк случайно. Найдя Бояна в жестокой нужде, я привел его в цирк. За свой диковинный облик он был принят, а после даже получил возможность выступать перед зрителями. Благодаря особым способностям, Боян пользуется успехом, – Лен опять запнулся, на этот раз будто бы разозлившись на себя. – Пользовался.

– О каких способностях ты говоришь?

– О! – Лен поднял голову, и выражение его лица резко переменилось, на нем появилась широкая улыбка, сморщившая нарисованные слезы и сделавшая взгляд черных глаз живым, сияющим. – Боян был настоящим шаманом. Он умел лечить людей, видеть будущее. Однажды он спас мне жизнь. Зрителю нравятся мои петли в воздух – не стоит удивляться названию, государь, это всего лишь кувырки во время того, как я спрыгиваю с подвесной доски, моста или каната и лечу вниз к земле. Каждый выход мне казалось, что на этот раз я разобьюсь, но людской восторг, я был уверен в этом, оберегал меня от неудачного падения. И вот однажды я упал. Не приземлился на ноги, как должно быть, а упал прямо, представьте, навзничь. Люди начали свистеть, кричать и их восторг покинул меня. Я решил, что это смерть. Я родился в цирке, государь, и не знаю, что значит жить без людского восторга, криков, хлопков в ладоши.

– Мой государь, – вмешался Овчина. Царь остановил его, подняв ладонь.

– Продолжай, – приказал он шуту.

– Я думал, что погиб, – сказал Лен, серьезно взглянув большими черными глазами на князя, будто пытаясь убедить его своим взглядом в важности того, о чем говорил. – Стать калекой для нашего циркача хуже, чем смерть. И тогда шаман вылечил меня. Он смотрел своими слепыми глазами. Смотрел! Как бы это не прозвучало, но только стоит… только стоило Бояну заиграть на варгане, как глаза его преображались и зрение чудесным образом возвращалось к нему. На следующее утро моя спина будто бы собралась по частям заново. Боль ушла, а на ее место пришло чувство, называемое Бояном силой. Он сказал мне, что с тех пор я смогу забирать у людей печаль и мне больше не будет нужен их непостоянный восторг. Страдания – вот отныне мне их плата.

– Государь, вы позволите? – Овчина вновь попытался вступить, теперь он обращался сдержанным, трусоватым тоном.

Царь одобрительно кивнул, обратив суровый взгляд на генерала внутренней стражи.

– Ты видел, что произошло сегодня у циркового шатра? – спросил Овчина шута.

– Да. Я наблюдал за Бояном, к тому же мое выступление было следующим, и уже готовился к выходу, как все случилось.

– Что ты видел?

– Девушка необычайной красоты вышла к Бояну из толпы зрителей для того, чтобы он предсказал ей будущее. Я видел подобное много раз. Боян всегда точно определяет судьбу по имени человека. Он говорит, что имя обладает особым знанием.

– Ближе к делу, – вновь перебил шута Овчина.

– Имя, названное царевной, не принадлежало ей, а после я услышал имя «Мара» и почувствовал страдания Бояна, как боль пронзила все его тело. Дальше он набросился на царевну, словно зверь. Она упала и скрылась под ним.

– Она была мертва? – спросил Овчина.

– Не знаю, князь. Знаю лишь, что Боян был мертв. Он умер, не закрывая глаз. Он что-то увидел и это что-то было ужасным.

– Ужасное – это смерть царской дочери в день ее свадьбы? – Овчина чувствовал себя униженным и сдерживал ярость.

– Я не был свидетелем того, что она мертва, – возразил шут.

– Зверь набросился на хрупкую девушку и раздирал ее тело долгие минуты, пока стража обнаружила случившееся, – Овчина был близок к тому, чтобы перейти на крик. – Свидетели из числа зрителей утверждают, что этот шаман впился в горло царевны зубами и пил ее кровь.