Ирина Михина - Северная пустынь

Глава 4. Каменная аллея

Бездыханное тело Лизаветы несли на руках двое стражников. Вместо того, чтобы доставить царевну к лекарю, они завернули в сторону Каменной аллеи, обсаженной по обеим сторонам деревьями и кустарниками, благоухавшими под полуденным солнцем знойного лета. Пройдя вглубь, стражники отнесли Лизавету под крону высокой коричной яблони и уложили в тени, на траву, утирая с лбов своих пот и с опаской озираясь по сторонам. Их преследовал страх. Здесь, окруженные синевой кустарников гортензий и глициний, под сводом древесных ветвей, стражники почувствовали себя в укрытии и стали решить, как поступать дальше.

– Яблоко будешь? – спросил первый.

– Да, – прохрипел в ответ второй.

Первым говорил молодой парень с мягкими чертами лица, полными раскрасневшимися от жары щеками и маленьким, вздернутым кверху носом.

Второй был крепким мужчиной лет пятидесяти. Он думал о семье и почему-то злился на царевну, сожалея про себя, что согласился сопровождать ее экипаж. На рыночную площадь в этот день привозили множество заморских лент – мечта его жены и дочери – и он, приказом командующего внутренней стражей назначенный остаться в карауле, выпросил поехать охранять царевну, о чем теперь сильно сожалел.

Оба знали, первый по слухам, второй из практики долгой службы, о беспощадности царя. Второй помнил кровавые реки непокорных городов отступников, первый слышал легенды о казнях и резне во времена ересей.

Оба понимали, что вместе с вестью о смерти царевны, они несли во дворец свой смертный приговор.

– Кто там? – шепотом нарушил молчаливую задумчивость второй стражник.

– Где? – так же шепотом отвечал первый, сжав от страха свой маленький вздернутый нос.

– Там.

Он указал на ближние деревья, поросшие вьющимися по стволам травами и окруженные кустарниками. Внутри слышался явный шум трескающихся и шелестящих ветвей – кто-то решил покинуть свое укрытие.

Стражники схватились за рукояти мечей.

Прорвавшись сквозь травяные заросли, к ним вышел Грим. Он был бледен и, словно не замечая вооруженные препятствия, смотрел на неподвижную Лизавету.

– Что с ней? – его тон был зол и беспокоен.

– Слушай, фокусник, шел бы ты отсюда, пока цел, – грозно ответил второй с видом облегчения: он знал Грима и не видел в нем никакой опасности.

– Царевна пострадала от нападения циркового зверя, – вырвалось у первого.

– Это не его дело,– резко осек его второй.

– Отдайте ее мне, –прошептал Гримм. В этот момент от понял, что его возлюбленная мертва.

Стражники переглянулись.

– Из ума выжил? – угрожающе сказал второй. – Фокус с отсечением головы знаешь?

– Вас казнят, – продолжал Грим спокойно, лишь чуть прибавив силы в голосе, чтобы быть убедительным. – А вы скажите, что она сбежала. Сбежала со мной. Я увезу ее сейчас же. – Он указал на городскую стену, вершина которой виднелась за деревьями Каменной аллеи. – Увезу из города, а после из царства.

Второй поднял меч, готовясь нанести удар отступающему от него Гриму. Фокусник в надежде смотрел на первого стражника, который, как ему казалось, сомневался.

– Погоди, – вмешательство первого стражника было встречено благодарной улыбкой Грима. – Отдадим ее.

– Что? – взглянул на него второй стражник, с непонимающим видом медленно опуская острие меча к земле.

– Мне только второй десяток исполнился четверть года назад. У тебя семья. Пусть берет ее. Так у нас будет хоть какой-то шанс, а с мертвой царевной нам не снести головы. Спрятать ее мы никуда не сможем. Здесь даже у яблонь есть глаза и уши. Что так, что эдак – это царство нам теперь могила.

Грим замер, дрожа от ожидания.

– А если он пойдет к царю? – рассуждал второй. Слова подействовали на него.

– И его казнят. Он или мы. Теперь все одно. Но лучше иметь надежду, чем не иметь ее вовсе.

Второй задумался, хмуро смотря на Грима.

– Она все равно ждала бы меня здесь. Мы условились об этом, и судьба даже мертвой доставила ее сюда. И, видно, судьба мне хоронить ее в чужих землях.

– Идем, – сказал второй стражник первому. Стражники, не оглядываясь, пошли прочь, оставив Грима одного, недалеко от тела Лизаветы. Пока их шаги были слышны, фокусник стоял неподвижно, согревая свою боль безмолвием.

Глава 5. Шут – это государственная измена

– Она сбежала с придворным фокусником, мой государь, – бил челом перед царским троном генерал внутренней стражи.

– Сбежала или украли? – вопрос был задан громким глухим басом, вселявшем ужас в сердца жителей Светлого царства, стоило им услышать его даже издали. Этот голос принадлежал князю Овчине, заведовавшему царской палатой преследования преступлений. Этот человек назначал преступников и наказания, обычно отталкиваясь не от содеявших и содеянного, а от наличия в темнице вакантных мест.