Кассандра Клэр - Призраки Сумеречного базара. Книга первая [litres]

– Ты должна немного отдохнуть, Анна, – сказала она. – Нельзя уходить прямо сейчас. Иди сюда.

Взяв Анну за руку, она повела ее к кровати. Погружаясь в перину, Анна осознала, как ее утомила битва… и вместе с тем, что она никогда на своей памяти не была такой живой и полной сил.

– Ложись, – тихо сказала Ариадна, проводя рукой по ее волосам.

Голова ее опустилась на подушку. Туфли успели куда-то подеваться. Волосы упали на лицо, и она нетерпеливо отбросила их назад.

– Я хочу тебя поцеловать, – сказала Ариадна.

Голос ее дрогнул от страха, который Анна знала слишком хорошо. Девушка боялась, что ее оттолкнут, отвергнут – может быть, даже с криками убегут. Но как же она не понимает, что к ней чувствуют?

– Пожалуйста, Анна, можно мне тебя поцеловать?

Не в силах вымолвить ни слова, та кивнула.

Ариадна наклонилась и прижалась губами к ее губам.

Сотню раз, если не больше, Анна проживала этот миг в своих фантазиях, но она не догадывалась, как тепло станет телу и как сладки будут уста Ариадны. Она ответила на поцелуй, скользнула губами по щеке, по подбородку, вниз по шее. Ариадна издала короткий тихий звук блаженства и снова приникла ко рту Анны. Девушки упали на подушки. Сплетенные воедино, смеющиеся, теплые, теперь они были поглощены только друг другом. Боль ушла, и ее сменил восторг.

Даже днем кружить по переулкам Сохо было не так-то легко, а ночью они превращались в настоящий опасный лабиринт. Джем держал посох наготове. В этот поздний час навстречу ему попадались исключительно пьянчуги и жрицы ночи. Улицы воняли отбросами, под ногами хрустело битое стекло, мостовую покрывал разнообразный мусор лондонского дня.

Джем подошел к магазину на Уордур-стрит и постучал. Ему открыли два молодых вервольфа. Ни один из них при виде гостя не удивился.

Вулси Скотт меня ждет .

Они кивнули и повели его через пустую и темную лавку, где торговали лентами и пуговицами, и дальше, через заднюю дверь. По ту ее сторону оказалась слабо освещенная, но со вкусом обставленная комната. Вулси Скотт растянулся на низком диване. Напротив него сидела Леопольда Штайн, окруженная еще полудюжиной вервольфов. Она выглядела спокойной и собранной и даже прихлебывала чай из чашки.

– А, Карстерс, – сказал Вулси. – Вот и вы, наконец. Я уже думал, мы вас всю ночь прождем.

Спасибо, что присмотрели за ней для меня .

– Это было нетрудно, – ответил Скотт, подбородком показывая на Леопольду. – Как тебе хорошо известно, она прибыла сюда несколько недель назад. Мы присматриваем за ней с тех самых пор. Правда я не думал, что она рискнет зайти так далеко, как этой ночью. Нельзя, чтобы она втягивала глупых простецов в игры с демонами – из-за этого-то нас, нижнемирцев, и начинают преследовать.

Леопольду его слова, кажется, ничуть не оскорбили.

– Ты сказал, что хочешь сначала поговорить с нею, – продолжал Вулси, подымаясь на ноги. – Предоставить тебе решить этот вопрос?

Да , сказал Джем.

– Хорошо. У меня назначена встреча с одной потрясающей бутылкой красного. Думаю, с Леопольдой проблем больше не будет, правда, дорогая?

– Ну, конечно, – отозвалась та.

Скотт кивнул, и вервольфы все как один вышли из комнаты. Колдунья подняла на Джема глаза и улыбнулась.

– Как приятно снова тебя видеть, – сказала она. – Нашу прошлую беседу так некстати прервали.

Ты скажешь мне, что тебе известно о Тессе .

Леопольда потянулась за чайником, стоявшем на низеньком столике, и налила себе еще чаю.

– Жуткие твари, – сказала она, кивая на дверь. – Так грубо со мной обращались. Я хотела бы немедленно покинуть это место.

Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь мне то, что я хочу знать .

– О, я расскажу. Твоя Тесса… она же была твоя, правда? Твоих глаз я, может, и не вижу, но у тебя все написано на лице.

Джем заледенел. Он давно уже не был тем мальчишкой, что хотел жениться на Тессе… любившим ее со всей силой, на какую только было способно его молодое сердце. Он и сейчас любил ее, но уже перерос это чувство, отодвинув того юношу в прошлое, а вместе с ним и его человеческие чувства – как он отложил в свое время скрипку. Все это были инструменты для другого времени… другой жизни.

И все-таки радости от столь жестокого напоминания было мало.

– Полагаю, силы ее велики, – заметила Леопольда, помешивая чай. – Я ей завидую. Аксель был… так горд.

Воцарилась тишина, лишь ложечка постукивала по стенкам фарфоровой чашки. В глубине своего разума Джем различил бормотание других Безмолвных Братьев, но оставил его без внимания. Это было только его дело.