Даниил Ященко - Противостояние Предназначению [СИ]

И вот, через некоторое время орк отрубил конец – канат, держащий корабль у причала, в поставленный силами того же Удрука парус ударил вызванный чародейством Шакура попутный ветер. Берег постепенно начал удаляться, становясь все меньше и меньше, пока не превратился в точку, какую оставляет перо на пергаменте, а потом и вовсе исчез. Тиссай тяжко вздохнул – что-то оборвалось в душе юного рыцаря.

А Канн Тин-Лаэрдинн, эльф-полукровка, потомок своевольных ренегатов, военачальник и любовник дракморской царицы, Инквизитор Лаэрдинн, стоял на носу, завернувшись в плащ и вперив взор вперед, в синюю даль горизонта, за которой таились опасности и, быть может, ответ на один из главных вопрос в его бессмертном существовании. Лаэрдинн чувствовал: слишком много он вложил в свою убежденность, в свою борьбу с судьбой. Слишком большую ставку сделал на не козырную карту. Ведь говорил же многомудрый и старый Исмен, что предназначение – не та вещь, над которой можно просто так одержать победу. Непокорного Инквизитора одолевали сомнения и, чего таить, страхи. И он до рези в глазах всматривался в далекую линию, где синее море переходит в не менее синее небо, за которой поджидают опасности.

А на противоположном конце корабля, на корме, стоял Шэйрад и следил за обратившимся в неподвижную статую, если не считать развевающихся на ветру иссиня-черных волос и колышущихся пол черного дорожного плаща, Лаэрдинном. Правая рука его была заложена за спину, а левая, помимо воли, ласкала ножны с Мечом Света, лежащие в ней. Если бы кто-либо поник в тот момент в мысли молодого ворлока, то не обнаружил бы там ничего человеческого. Как в незапамятные времена Меч Тьмы поработил лорда Ириодала, так и его антипод, Меч Света, понемногу брал власть над своим хозяином. Великое оружие по силам лишь тем, кто осознает его силу и ее оборотную сторону и у кого достаточно могущества, чтобы с ними бороться. Шэйрад, «взлетевший» на своей ярости и боли, этого могущества не имел и в помине, хотя понимал, что некоторые его позывы и чувства никак не могут быть его собственными. Что до Ириодала, то он не желала и понимать. Его мелкая подлая и завистливая натура была вполне удовлетворена союзу с Мечом и контролем Меча над духом.

А корабль меж тем резво бежал по водной пустоши, раскачиваясь на все более суровых волнах. Страдающий от морской болезни, Тиссай в очередной раз перегнулся за борт, с шумом оскверняя чистую сине-зеленую гладь, а когда разогнулся, ясно увидел вдали два быстро увеличивающихся в размерах корабля с чернильно-черными парусами. Как ни размахивал посохом Шакур, бормоча заклинания, неизвестные корабли все приближались и приближались. Первым сдался Удрук. Он лихо, словно заправский боцман, спустился с мачты, забежал в каюту, а когда выбрался оттуда (дверь не была рассчитана на орчьи габариты) на его бритой голове сидел стальной шишак, на левом предплечье висел маленький круглый щит, за поясом торчал хитрый трехзубый кинжал, а в руках медленно раскручивались ятаган и небольшой топорик, пригодный как для рубки на ограниченном пространстве, так и для метания. Шэйрад встал на борту рядом с орком, положив правую ладонь на рукоять меча. Шакур же только тихо ругался, вызывая здоровое удивление: откуда богатый дворянин и ректор учебного заведения, хоть и обучающего магическому искусству, знал слова, не известные некоторым сапожникам. Но при этом не переставал бубнить заклятий. По конец и он оставил попытки еще больше разогнать посудину, гордо именующуюся шхуной, и спустился в каюту за оставленным там мечом. Даже едва живой от приступов морской болезни Тиссай сделал слабую попытку подняться с досок палубы и картинно положить ладонь на эфес меча – эффектную позу юноша подсмотрел на одном батальном полотне в богатой картиной галерее родного поместья, изображавшем очередного предка де Фреснера-младшего. Но эта попытка успеха не возымела. Максимум на что хватило рыцаря – отползти подальше, чтобы не путаться под ногами, когда начнется рубка, и, с третьего раза, вытащить из ножен слишком длинный и тяжелый меч, служивший в свое время наемнику Мышу. Единственным, кто никак не пошевелился оставался Лаэрдинн. Инквизитор словно и не замечал, что два боевых драккара под цветами Замка Теней почти подошли на расстояние точного хорошего выстрела из лука. Со шхуны можно было видеть, что на палубах драккаров в боевой порядок выстраиваются успевшие изрядно надоесть черные латники.