Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

— Сиди здесь, — коротко приказал ему тот военный, который кормил его печеньем и тем самым вкусным varenie. — И не высовывайся. Как утихнет — домой побежишь, а пока сиди, — после чего повернулся и закричал:

— Semjon — zapuskai bespilotnik. Oi, chuju, odnimi pulemiotami ne oboidetsia!

А потом начался ад. Под таким плотным обстрелом Тому бывать ещё не приходилось. Слышать — слышал. Ну когда «Копья» пытались захватить Гаттонсайд и прорваться дальше по трассе А68. От их дома тогда трое суток можно было наблюдать взрывы и зарево над Гаттонсайдом, от которого даже ночью на улице всё было прекрасно видно. Несмотря на то что уличные фонари уже давно не горели… Сначала к грохоту пулемётов присоединился визг миномётных мин, потом над рекой зашипели, приближаясь, ракеты стареньких гранатомётов «Карл Густав» (с более современными образцами у «муаллимов» по уже указанным причинам была напряжёнка), а затем где-то в вышине зашелестели и снаряды куда более крупных калибров. А значит, в дело вступили уже не только одни «муаллимы».

Под столом Том не засиделся. Едва только завизжали мины, как его выдернули из-под стола и буквально в одно движение засунули под броневик, сразу же накрыв чем-то весьма тяжёлым и жёстким.

— Malсa prikril? — спросил кто-то злым голосом.

— Da, pod Tigr zahoval i bronejiletom nakril, komandir…

Эти несколько минут Том запомнил на всю оставшуюся жизнь. Грохот взрывов, осколки камня и кирпича, грохочущие по броне, визг пуль, взрывы мин… он оглох, ослеп и жутко перепугался. Особенно страшно было, когда по тому тяжёлому и жёсткому, которым он был накрыт, несколько раз что-то сильно ударило. Один раз даже так, что всю эту груду с Тома чуть не сбросило. А потом… потом где за рекой что-то гулко зарокотало и-и-и… всё. Стрельба прекратилась. Как отрезало!

Через некоторое время Тома аккуратно выдернули из-под броневика, и начальник поста завертел его в руках, осматривая со всех сторон.

— Цел, malec? Вот и ладно.

— Что это было? — хрипло произнёс мальчик, осторожно косясь в сторону реки.

— Там-то? — военный хмыкнул. — Это называется режим огневого подавления. Ну когда снаряды запускают по разным траекториям и разными типами зарядов, чтобы все они до цели долетели одновременно. Чтобы сразу накрыло. Пока вся pogan по щелям забиться не успела, — он усмехнулся. — За это наши «Коалиции» всякие urodi так и не любят. Накрывают — без шансов. Видишь, как сразу всё стихло. А почему? Потому как стрелять там резко стало уже некому…

— Том! То-о-м! — на двор Макдугалов влетела растрёпанная мама. — Ты как? Где? Ранен?! Онемел? Да говори же…

— Всё в порядке, ma’am, — успокоил её военный. — Жив, цел, только somlel malioha. Уж больно густо садили.

Мать боднула его злым взглядом, ещё раз покрутив Тома из стороны в сторону, разогнулась и, ухватив мальчика за руку, строго произнесла:

— Всё, больше ты сюда ни ногой! И вообще, дядя Билл давно уже зовёт нас перебраться к нему в Глазго. И я думаю, мне стоит хорошенько подумать над его предложением.

— Ну ма-а-ам, — заканючил Том, — ну всё ж нормально! Подумаешь — обстрел, первый раз, что ли?

— Не волнуйтесь, ma’am, — улыбнулся командир. — Мы вашего пацана сразу под броневик спрятали. Так что ему ничего особенно не угрожало. Только прямое попадание. Но от него и ваш подвал, увы, не спасёт, — он вздохнул. — Так что уехать — это разумное решение. Ненадолго. Пока здесь мы здесь порядок не наведём.

— Ох, monsieur [8] Сударь ( шотл .). , боюсь, вы ошибаетесь, — мама устало махнула рукой. — Это тянется уже годы. И конца-края всему этому я лично просто не вижу. Англичане никогда нас не отпустят. Они не считают наше Решение законным. Да и остальные им в этом потакают. Что американцы, что французы, что немцы…

Военный усмехнулся.

— Вот-вот, нам тоже так же говорили, — он чуть изменил голос, как будто кого-то цитировал: — «Это аннексия и грубейшее нарушение международного права», «Цивилизованные страны никогда не согласятся», «Donbass будет украинским abo безлюдным». И что? — он снова усмехнулся и успокаивающе махнул рукой: — Не волнуйтесь. Мы — здесь. А это значит — всё будет хорошо, — после чего широко улыбнулся.

И Том ему поверил. Вот сразу. Совсем. Уж больно убедительно русский сказал эти три слова. И потому всю дорогу, пока Том, держа маму за руку, шёл до своего родного подвала, он повторял их в голове.

«Всё будет хорошо!»

«Пылесос» на сленге ополченцев — танк Т-64 ВСУ.

Песня «Дорожная», музыка Александра Зацепина, текст песен О. Гаджикасимова, поёт Аида Ведищева.