Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

— Это — ложь и провокация, которую специально распространяют плохие люди, отвергающие толерантность, а те, кто повторяют это за ними, — глупцы, — категорично заявила мама, после чего искривила губы в вымученной улыбке и просительно произнесла: — Но ты же у меня умный, Том. Ты же не будешь говорить подобные глупости. Обещай мне это, Том! Пойми, нам и так хватает неприятностей.

Мальчик насупился и нехотя выдавил:

— Ладно…

А два дня спустя, в субботу, на их улицу с полуразрушенными домами зарулил массивный автомобиль, при взгляде на брутальные рубленые очертания которого сразу становилось понятно, что это военная машина. Несмотря на то что, в отличие от самоходок, которые были припаркованы рядом с замком Тирлестейн, эта машина была выкрашена в белый цвет, вдоль её борта тянулась уже знакомая чёрно-оранжевая лента. А поверх неё — крупная надпись синим: Peacekeeper [6] Миротворец ( англ .). .

Машина доехала до конца улицы и остановилась. С полминуты ничего не происходило, а затем из крыши белого броневика полезла в небо штанга с укреплённом на ней модулем наблюдения. Поднявшись на пару метров, модуль покрутился по сторонам, оглядывая окрестности, а потом развернулся в сторону Туид-ривер и замер, уставившись на позиции «муаллимов». Том, сделавший стойку ещё в тот момент, когда услышал урчание мощного мотора, тут же выбрался из подвала и, проскользнув по двору, замер у пролома забора, уставившись на брутальную технику возбуждёнными глазёнками.

Ну ведь точно начинается что-то интересное. И как можно такое пропустить?!

Но за следующие двадцать минут ничего не произошло, отчего Том даже успел немножко заскучать. А затем бронеавтомобиль втянул штангу и, несколько неуклюже развернувшись (уж больно он был громоздкий), двинулся по улице обратно.

Однако, подъехав к дому Тома, белый броневик неожиданно остановился. А спустя несколько мгновений тяжёлая бронированная дверь распахнулась, и наружу выбрался военный в непривычной форме и белом жилете поверх неё с такой же, как на борту броневика, надписью на нём.

— Эй, паренёк, привет! — слегка коверкая слова жутким акцентом, обратился он к замершему от удивления Тому. — Взрослые дома есть?

— Э-э-э… а-а-а… — растеряно протянул мальчик. — Й-а-а-а… Да! Мама.

Военный усмехнулся и, повернувшись к машине, крикнул в сторону машины что-то вроде:

— Petro, kin v sidor neskolko banok tushenki, kolbasi i paru batonov, i davai suda. Poidu s mestnimi otnoshenia ustanavlivat…

— Значит, вы собираетесь установить здесь ваш наблюдательный пункт? — уточнила мама у военного, когда они уже сидели и пили чай с вкуснючими бутербродами, которые быстро нарубил военный из принесённых продуктов. Они были… большими! Хлеб толщиной с ладонь, а колбаса — с палец. Так мало того, поверх колбасы военный положил ещё и толстый кусок сыра, после чего протянул его парню и коротко приказал: — Rubai!..

— Да, ma’am [7] Сударыня ( шотл .). , — кивнул тот. — По оценкам штаба миротворческой миссии, здесь одна из наиболее напряжённых точек. Частые обстрелы с обеих сторон. Так что постоянный пост здесь будет полезным.

— Да где ж с обеих-то?! — сердито вскинулась мать. — Только с той. Иной раз всю ночь в подвалах отсиживаемся под миномётами. Да и днём как начнут садить из «Браунингов», так что и головы не поднять. Только как наши отвечать начинают — тогда и успокаиваются, — простодушно закончила она.

— Вот это мы и будем фиксировать, — нейтрально отозвался военный. — Так какой из домов нам можно занять?

— Да занимайте любой из брошенных, — мать махнула рукой. — Какой вам удобнее — тот и берите. Вряд ли люди сюда вернутся раньше, чем всё совсем закончится. Да и в этом случае вернутся не все. Кто-то уже обустроился на новом месте, а кого-то и вообще нет. Макдугалов, например, всех одним снарядом накрыло. И Фанни с Майклом, и деток. Так и похоронили в одной могиле… У них дом с красной крышей и башенкой у самой реки. Только от него мало что осталось. Тот-то снаряд, что их убил, только первым был из тех, что на их дом падало. Потом их ещё много прилетало.

Военный потемнел лицом и криво улыбнулся.

— Хорошо, я понял, ma’am. Спасибо за информацию…

Как ни странно, всю следующую неделю никаких обстрелов не было. Причём, судя по рассказам в школе, не только у них, в Галашилсе, но и на соседних участках линии соприкосновения. «Муаллимы» сидели тихо и не отсвечивая. Как и остальные «единители». Почему так происходило, никто точно не знал. Хотя слухов по школе ходило множество. Причём большинство сходилось на том, что «единители» просто опасаются русских, потому как те уже не раз показывали, что они ребята резкие и дикие, и толерантности от них ждать не стоит. А кое-кто даже считал, что «единители» не просто опасаются, а напрочь перепугались, и потому теперь об обстрелах можно забыть… Но насколько эти слухи были близки к правде — никто точно сказать не мог.