Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

— Уф, — сказал он. — Очень жирный попался усище, через клемму дал отростки в кору. Но вроде вытащил. Как себя чувствуешь?.. Просто моргни.

Вика открыла и закрыла глаза как кукла.

— Александра Викторовна говорит, студень научился создавать копии человека в паутине. Вот и тебя копировал: ты на самом деле лежишь здесь, а копия — в Москве, на площади… Ох, доиграются наши старшие братья с этими экспериментами. Всё, молчу-молчу, — бабушке. И ей же: — «Аманита», можно нам минутку наедине?..

Александра Викторовна смешно помахала руками в своей «эльке» и вышла.

— Ты не думай, меня вызвали просто, не так уж много у нас ноотехников, молодая профессия… Но, когда я узнал, к кому, перепугался ужасно. Борис Фёдорович сказал, что если вытащим из студня, то вне опасности… Как себя чувствуешь? Моргни ещё раз, если устала. Не моргаешь. Но я знаю, что устала на самом деле. Я сейчас уйду, тебе отдыхать надо. Когда встанешь на ноги, сходим в кино, да? Как раньше, на большом экране. Я, например, «Касабланку» очень люблю. Помнишь, как там эти двое — это начало прекрасной дружбы?.. Ох, я совсем не то хотел сказать.

Ночь прошла тихо. Ну не совсем, конечно — с вечера «муаллимы», как обычно, затеяли свою шарманку, начав садить из миномётов, но как-то лениво и ненадолго. Всего лишь до часу. А потом затихли до самого утра. Именно поэтому Том и проспал. Мама-то с вечера ушла на смену, и он остался в подвале один. Так что когда будильник в его стареньком мобильнике, который из-за того, что здесь, на линии соприкосновения, вышки сотовой связи жили очень недолго и потому их давно перестали ремонтировать, использовался только для игры в простенькие казуальные игрушки, а ещё — как часы и будильник, наконец-то сумел его разбудить, школьный автобус уже стоял на углу Абботс-вью и Кингскноу-драйв. Ближе к Туид-ривер автобус никогда не подъезжал. Ибо очень просто было нарваться на большие проблемы. На том берегу, в полумиле от реки, как и раз и располагались позиции «муаллимов», у которых были крупнокалиберные «Браунинги». А перемирие… да плевать они хотели на любые перемирия. Они вон каждый день из миномётов садят и не думают прекращать, несмотря ни на какое перемирие.

— Привет… Фил… меня ждёте? — выпалил Том, когда, задыхаясь, запрыгнул в автобус. — Спасибо!

Фил в ответ насупился.

— Я — Финдли!

— Ой, да! Прости, забыл!

Мода изменять свои вполне себе обычные имена на исконные, старинные, которые носили древние пращуры, пошла после Решения. Так что Уильямы стали Уэйлинами, Дэвиды Дугальдами, а Элли — Эилси. Но семью Тома эта мода как-то обошла стороной. Он как был, так и остался Томом.

— Ладно, — всё так же насупленно отозвался Фи… то есть Финдли. Он своим новым именем гордился и потому сердился, когда окружающие именовали его по-старому… Но затем всё-таки подвинулся, освобождая место. И вовремя. Том только успел рухнуть на продавленное сиденье, покрытое потрескавшимся кожзаменителем, как школьный автобус дико заскрипел коробкой и, взвыв разболтанным двигателем, рёв которого давно уже избавился от оков в виде ныне насквозь проржавевшего глушителя, тронулся с места.

В Галашилсе уже полтора года не работало ни одной школы. С Той Стороны почему-то с самого начала, буквально с первых же дней после Решения, начали уделять им повышенное внимание. Сначала резко обрезав финансирование, затем отключив от тепла и света, а потом, когда на север двинулись всяческие «единители», — ещё и начав густо засыпать их «подарками» в виде снарядов, мин и ракет… Впрочем, чего ещё можно было ожидать? Это ж англичане… Ghrаdhaich [4] Уважаемый ( шотл .). учитель рассказывал, что они везде, куда приходили, старались заставить людей забыть родной язык. В Ирландии за преподавание на ирландском вообще была введена смертная казнь. Вот так-то: хочешь попасть на виселицу — ограбь или убей кого-нибудь… ну или просто стань учителем ирландского языка. Да и в Шотландии было не лучше. Акт об образовании, принятый в тысяча восемьсот семьдесят втором году парламентом в Лондоне напрямую запрещал преподавание на шотландском. Другими словами, либо говори, читай, учись на английском, либо умри! Иного не дано. Проклятые англичане! Кому, кроме них, могло бы прийти в голову подобное?!

— Как там у вас на ферме? — примиряюще продолжил Том. — Тоже ночью тихо было?

— Вторую половину — да, — всё ещё сердясь, буркнул Финдли. Но, помолчав, продолжил уже чуть более спокойно: