Кристель Дабо - Граница миров

Два слова. Два избыточных слова. На Изнанке говорить – это противоестественное действие. Евлалии потребовалось время – много времени, тренировка – много тренировок, чтобы заново научиться хоть самой примитивной речи. В шесть лет она придумала новый алфавит, в восемь – программный код, в одиннадцать – закончила свой первый роман, а теперь должна прилагать сверхчеловеческие усилия ради нескольких несчастных слогов.

Освободи меня.

По крайней мере она наконец-то привлекла внимание Офелии, которая вылезла из кровати и оглядывается вокруг затуманенными глазами. Этот взгляд проходит сквозь Евлалию, не видя ни ее отчаяния, ни ее надежды, хотя та стоит посреди комнаты. Впервые за долгое время – за очень, очень долгое время – житель Лицевой Стороны откликнулся на ее зов. У Евлалии всего несколько мгновений. Сейчас только сон делает Офелию восприимчивой к Изнанке.

Сон и зеркало.

Освободи меня.

Стекло в комнате вибрирует, как камертон, впитывая слова, и инверсирует их вибрацию, делая слова почти различимыми:

– Освободи меня.

На верхней кровати крепко спит юная Агата, разметав по наволочке свои веснушки. Вдруг Евлалия замечает, что кто-то еще сидит на матрасе. Мальчик, чья окраска инверсивна, как негатив фотографии. Опять он. Этот юный вавилонянин взял в привычку повсюду следовать за Евлалией как тень – чем они оба, в сущности, и являются. Его глаза полны мягкости и любопытства. Евлалия знает, что он не принадлежит к старому человечеству, которое она инверсировала вместе с собой. Нет, этот мальчик был послан на Изнанку недавно, причем Рогом изобилия, который, как она думала, был ею навсегда замурован, и она очутилась здесь этой ночью отчасти благодаря ему.

Евлалия должна сосредоточиться на Офелии, которая, пошатываясь со сна, стоит перед зеркалом. Не разорвать контакт, который наконец установился между ними.

Освободи меня.

– Освободи меня, – отголоском тихо повторяет зеркало.

Офелия ищет в нем Евлалию, которая на самом деле стоит прямо позади нее. Позади того, что позади .

– Что?

Вся инверсивная материя, из которой состоит Евлалия, судорожно сжимается. После целой вечности молчания – наконец-то диалог.

Освободи меня.

Офелия оборачивается, смотрит на Евлалию, не видя ее. Какая она юная! Одной ногой еще в детстве, другой в отрочестве; и красивые руки, окутанные дымкой анимизма.

– Кто ты?

Каждым движением, каждым словом Офелия излучает собственные вибрации, которые Евлалия ощущает в глубине своих. Ответ требует от нее большой затраты энергии.

Я то, что я есть.

Освободи меня.

– Как?

В сонном личике Офелии есть что-то от маленькой Артемиды. В ее жилах течет та же кровь; те же чернила, которыми Евлалия написала начало их истории. Дрожа от ностальгии, она вспоминает день, когда Артемида прошла через свое самое первое зеркало. Время, когда ее дети учились пользоваться своими свойствами, до того как извратили их.

До того как извратили их самих.

Другой вырвал у них память, едва выбравшись с Изнанки. Евлалия наблюдала за этой сценой из-за кулис. Она видела, как ее собственный отголосок выдает себя за нее, говорит от ее имени и увечит Книгу каждого из ее детей – за исключением Януса, которому хватило ума в тот день отсутствовать. Никогда еще она не сталкивалась с таким предательством. Всё должно было пойти совсем не так.

Двуличная фальшивка.

В глубине души Евлалия это знала. Она это знала еще тогда, когда Другой нашептал ей на ухо, что она должна унести с собой на Изнанку все войны, а он сам станет противовесом, перейдя на Лицевую Сторону. Евлалия хотела спасти свой мир, Другой хотел покинуть свой. Наделив отголосок собственным даром слова, она дала ему силу покинуть Изнанку и занять ее место. Силу создать пробоину, в сущности, временный Рог изобилия. Достаточно было простого зеркала. Евлалия тянула с выполнением своего обещания, зная в душе, что никогда не должна была этого делать. Зов Другого стал таким мощным – там, на их острове, – что она больше не могла приблизиться ни к одной отражающей поверхности, не испытывая чувства, будто ее туда затягивает. Она выбросила все ложки, оставила без стекол все окна, спрятала даже свои очки из страха, что ее унесет еще до того, как она успеет вырастить будущих Духов Семей. Оставила нетронутым только зеркало в своей спальне.

Зеркало, через которое она в конце концов и прошла – в тот день, когда война вернулась и стала угрожать жизни ее детей.