Мишель Пейвер - Клятва мстителя [= Клятвопреступник] [litres]

У Торака свело живот – это был сломанный пополам лук Ренн.

Отказываясь верить своим глазам, он смотрел на почерневшие от сажи обломки лука из тиса, за которым с такой заботой ухаживала Ренн. Торак вспомнил, как однажды прошлым летом насобирал для нее лесных орехов, чтобы она их растолкла и смазала ореховым маслом свой любимый лук. Ее рыжие волосы сияли на солнце, а он представлял, что почувствует, если намотает их вокруг запястья. Ренн обернулась, их взгляды встретились, и у него вспыхнули щеки.

Волк стал обнюхивать орехи, а Ренн отвела его морду в сторону:

– Нет, Волк, это не тебе!

Но потом сама же дала ему целую горсть.

Опустившись рядом с кострищем на колени, Торак взял обломки лука. Вдохнул запах пепла и едкий еловый запах. Заметил возле колена маленький шарик янтарного цвета. Поднял его. Да, это еловая смола. А рядом – отпечаток руки. Большой руки без двух пальцев.

Все встало на свои места. Торак как будто бы падал по спирали с большой высоты. Тиацци был колдуном племени Зубра и одновременно колдуном Лесных Лошадей.

И Ренн была у него в плену.

Торак вскочил на ноги и, спотыкаясь, вышел из укрытия. Луна заливала поляну холодным голубым светом. Торак представил, как Тиацци на глазах у Ренн ломает ее лук. Как он наслаждался этим моментом. Он хотел, чтобы Торак узнал обо всем. Он специально оставил лук в костре и рядом отпечаток своей трехпалой руки. Это все Тиацци. Тиацци, а не Ренн оставляла ее волосы, чтобы Торак не сбился со следа и наверняка заглотил наживку. И эти перекрещенные ветки… знак того, что Ренн у него.

У него, в священной роще, где на дуб подвешены мертвые тушки.

Торак добрел до ближайшего дерева, и его вырвало.

Это он во всем виноват. Охваченный жаждой мести, он отдал Ренн во власть Повелителя Дубов.

Большой Бесхвостый был всего в одном прыжке, но Волк не мог к нему приблизиться. Что-то удерживало его, как будто между ними протекала Большая Мокрая.

Большой Бесхвостый держал в передних лапах Длинный Коготь, Который Летает своей Сестры. Он осторожно положил его в развилок дерева. Волк чуял его страх, а под страхом эту жуткую жажду крови.

Именно эта жажда крови не давала Волку подойти к нему.

«Я должен убить Укушенного , – сказал ему однажды Большой Бесхвостый. – Не потому, что он добыча, и не для того, чтобы занять его территорию, а потому, что он убил бесхвостого с белой шкурой» .

Но почему? Волки такого не делают. Это… это не по-волчьи.

Тревога заскребла у Волка в брюхе. Он со злостью разгрыз ветку и начал бегать кругами.

Большой Бесхвостый услышал его. Он остановился и завыл.

«Приди ко мне, Брат. Ты нужен мне!»

Волк заскулил и попятился.

Он вспомнил, как в земле Великого Холода повстречал белых волков и попытался рассказать их вожаку о Большом Бесхвостом.

«У него нет хвоста, и он ходит на задних лапах, но он…»

«Значит, он не волк» , – сурово ответил вожак.

Волк знал, что вожак ошибается, но не осмелился вступить с ним в спор.

Но теперь.

Большой Бесхвостый встал на задние лапы и пошел к нему.

Его лицо выражало удивление.

«Почему ты не идешь ко мне?»

Его лицо.

Волку с самого начала нравилось его плоское гладкое лицо, но теперь, во Тьме, глядя на него, он видел, насколько оно не похоже на морду волка. Глаза Большого Бесхвостого не отражали света Яркого Белого Глаза, как отражают глаза всех волков.

«Не похож на волка» .

Открытие обрушилось на него тяжестью упавшего дерева. Это знание преследовало его давно: Свет не раз сменялся Тьмой. Большой Бесхвостый не был волком. Боль, какой он прежде никогда не испытывал, поразила Волка в самое сердце. Даже когда он был детенышем на Горе и тосковал по Большому Бесхвостому, даже тогда ему не было так больно.

Большой Бесхвостый не волк.

Не волк.

Большой Бесхвостый не волк.

«Я думал, ты знаешь» , – по-волчьи сказал Торак.

Волк попятился, его янтарные глаза помутнели от горя.

«О Волк, я думал, ты знаешь» .

Волк заскулил, махнул хвостом и убежал.

Торак, продираясь сквозь деревья, гнался за ним. Бесполезно. Он остановился и согнулся пополам, жадно хватая ртом воздух. Вокруг него белые рябины расправляли серебристые листья, чтобы собрать свет полной луны. Торак завыл. Волк не ответил. Вой Торака перешел в рыдания. Волк ушел. Ушел навсегда?