Холли Блэк - Как король Эльфхейма научился ненавидеть истории [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Он вспомнил, как древесная женщина рухнула со стола. Из ее приоткрытого рта текла густая живица, пока Валериан разглядывал ее с каким-то странным, жестоким выражением на лице.

Хоб играл на лютне, натянув чьи-то волосы вместо струн.

Спрайты роились возле опрокинутого кувшина с медовухой.

Кардан стоял в саду, уставившись на звезды.

А затем он проснулся на ковре. Оглядев комнату, он не нашел ни одного знакомого лица и побрел в свои покои.

Там он нашел Локка и Никасию, свернувшихся на ковре перед затухающим камином. Они были завернуты в расшитое покрывало с его кровати. Ее шелковое черное платье поблескивало у его ног, как темная лужица, а корсаж из рыбьих костей выглядывал из-под кровати. Белый сюртук Локка валялся на деревянном полу.

Голова Никасии лежала на голой груди Локка. Ее рыжие, как лисий мех, волосы прилипли к его щекам, блестевшим от пота.

Чем дольше Кардан смотрел на них, тем сильнее кровь приливала к его щекам, а гул, звенящий в голове, заглушал любые мысли. Он смотрел на их переплетенные тела, на тлеющие угольки в камине, на свое незаконченное задание для занятий в школе: листы тетради пестрели неряшливыми чернильными каплями.

Кардан был тем юношей с каменным сердцем из сказки Аслог, но он сам не заметил, как позволил своему сердцу превратиться в стекло. Он чувствовал, как его осколки впиваются в легкие, делая каждый вдох почти невыносимым. Кардан верил, что Никасия не причинит ему боли, и это было ужасно глупо, ведь он знал, что все причиняют друг другу боль, а глубже всего ранят те, кого ты любишь. Они оба получали удовольствие от чужих страданий, так почему же он вообразил, будто ему ничего не грозит?

Он знал, что ему нужно их разбудить, презрительно усмехнуться и вести себя так, словно ничего не случилось. А так как притворство было его единственным талантом – он был уверен, что справится с этой задачей.

Кардан пнул Локка носком сапога. Не больно, но достаточно сильно.

– Пора просыпаться.

Ресницы Локка задрожали. Он застонал и потянулся. По его взгляду Кардан понял, что он пытается обдумать свои дальнейшие действия. И что он боится.

– Твой брат знает толк в веселье, – сказал Локк с нарочито небрежным зевком. – Мы тебя потеряли. Я думал, что ты ушел с Валерианом и той древесной женщиной.

– И что же натолкнуло тебя на эту мысль? – спросил Кардан.

– Мне показалось, что вы пытаетесь выяснить, кто быстрее зайдет за грань допустимого. – Локк сделал широкий жест, и на его лице расползлась фальшивая улыбка. Одним из лучших качеств Локка была удивительная способность представлять их самые низменные злоключения в таком выгодном свете, что о них можно было слагать баллады. Он пересказывал их снова и снова, пока Кардан почти что не начинал верить в значительно улучшенную или захватывающе ухудшенную версию событий. Как и другие фейри, Локк не мог произносить ложь, но он подбирался к ней ближе, чем кто бы то ни было.

Возможно, в тот момент Локк надеялся, что придумает удачную историю, над которой они все дружно посмеются. Возможно, Кардану следовало бы ему подыграть.

Но в этот момент Никасия открыла глаза. Увидев Кардана, она затаила дыхание.

«Скажи мне, что это ничего не значит, что ты просто хотела повеселиться, – подумал он. – Скажи это, и все будет как прежде. Скажи это, и я притворюсь, что ничего не видел».

Но она молчала.

– Это моя комната, – процедил Кардан, прищурив глаза и приняв самую надменную позу, на какую только был способен. – Думаю, вы без труда найдете другое место для уединения.

Он думал, что Никасия рассмеется ему в лицо, ведь она знала его еще до того, как он довел свою презрительную усмешку до совершенства, но девушка только поежилась под его взглядом.

Локк поднялся с пола, натягивая на себя штаны.

– Ой, только не ворчи. Мы же друзья.

Хорошо отрепетированная маска презрения и безразличия тут же слетела с лица принца. Он снова превратился в того сердитого, дикого мальчишку, рыскающего по дворцу и ворующего со стола чужие объедки, неряшливого и нелюбимого. Бросившись на Локка, Кардан прижал его к полу и ударил прямо в лицо, куда-то между глазом и скулой.

– Хватит говорить мне, кто я такой, – зарычал он, оскалив зубы. – Я устал от твоих сказок.

Локк попытался скинуть внезапного противника, но у Кардана было преимущество, и он использовал его, чтобы сомкнуть пальцы на шее Локка.