Екатерина Кинн - Крылья Вёлунда

— Это мой гость, — сказал кузнец. — Зови его Гестом [4] Гест — «гость» (др. — исл.). , почтенный Кремень.

Хёрвард снова неловко поклонился.

Рыжебородый окинул Хёрварда внимательным взглядом и сказал:

— Ну что ж, рад в своем доме и тебе, Гест.

— Вот подарок, — сказал кузнец, сбрасывая с плеча рыбину. — И еще для Колокольчик.

Рыжебородый обрадовался.

— Ну, благодарствую, Пёрышко! Рыбку-то Колокольчик страсть как любит, с рыбкой-то и поправится быстро. Да она уж и здорова почти, помогли твои травки.

— Рад слышать.

Хозяин повел их в большой зал, освещенный множеством хрустальных светильников, и, увидев толпящихся там коренастых, низкорослых человечков, Хёрвард понял, куда попал — в гору, к двергам!

Понятно теперь, почему парень, который еще двадцатой зимы не видел, уже кузнец, да неплохой — с двергами водится. А дверги самые искусные мастера в мире, это все знают. Только мало кто их видел. Хотя слухи-то ходили, что в Рудной горе, на самом краю Свитьода, живут дверги — еще с тех времен, когда Тор воевал с йотунами. Дверги — это же все знают — народ Тора, это они сковали ему упряжь для козлов, железные колеса для колесницы, кольчугу со шлемом и молот Мьёллнир.

— Рот закрой, — тихо сказал ему кузнец и ткнул локтем в бок. — Раз уж я тебя сюда привел, сиди тихо, имени своего не называй, пива не пей, а ешь только то, что вот она тебе подаст.

Хёрвард обернулся и увидел девчушку, которая макушкой едва доставала ему до груди. Зато плечи у нее были как у взрослого мужика.

— Это Колокольчик.

Двергица забавно поклонилась и откровенно уставилась на Хёрварда. Она была круглолицая, со вздернутым носиком и полными губами, вот только глазищи выдавали нелюдскую суть — ярко-зеленые, как мох на солнце или тот чудный камень в золотом перстне, который Хёрвард взял у англов и преподнес в дар Нидуду. Одежда у нее тоже была зеленая, без вышивки, зато ожерелье и зарукавья золотые, и в косичке над правым ухом — золотой колокольчик.

— А он красивый для человека. Пёрышко, он твой друг?

— Нет, — сказал Пёрышко. — Он мой гость.

И Хёрварду почему-то стало обидно.

Он сидел молча, ел то, что ему подкладывала Колокольчик, и глазел вокруг, забыв о приличиях.

Стены в этой палате были изукрашены зеленым камнем со светлыми и темными прожилками, и если присмотреться, в прожилках этих можно было увидеть разные чудеса — то ящерку, то листик, то цветок, то целую поляну лесную. Светильниками были прозрачные кристаллы, подвешенные на стенах и гроздью к потолку, и светло было, как солнечным днем. Огромный стол покрыт браной скатертью, блюда все из золота да серебра, а кубки такой искусной работы, какой Хёрвард ни разу в жизни не видал.

Дверги пили светлое пиво, ели мясо и сладкую пареную репу, огненно-рыжая женщина разносила куски печеной рыбы — видать, рыба у двергов считалась лакомством, — словом, все как у людей.

Хёрвард прислушался к разговору.

— Вести пришли с севера, — говорил Кремень, оглаживая бороду. — Какой-то герой прошлым летом ранил дракона Фраму и забрал все его золото. Фрама же заполз в свою пещеру, чтобы отлежаться, но тролли слышали, как он поклялся добыть себе новое золотое ложе.

Хёрвард кивнул — что ж еще делать дракону? Драконы копят золото и спят на нем, погружаясь в золотые сны. Чем больше сокровище, тем славней дракон. Вот взять хотя бы Фафнира, которого убил Сигурд, сын Сигмунда, — говорят, что его сокровище было самым великим драконьим сокровищем в мире. А теперь оно проклято, и три речные девы стерегут его на дне Рейна.

— Конунг-то как — все копит золотишко? — спросил Кремень.

— Копит, — ответил Пёрышко. — Прошлым летом большую добычу его дружина взяла в южных землях. Удивительно просто, что конунг столько добычи берет, а к нам до сих пор никто не приходил мстить или грабить. Мы тут живем на краю мира, народу немного совсем, и дружина-то у конунга не самая большая.

— Верно. Не будет людям удачи от Нидудова золота. Кто грабит золото альвов, тот теряет удачу. Не-ет, от людей Нидуду бояться нечего.

— А не от людей? — спросил Хёрвард.

— Тролли говорят, что сейчас Фрама уже набрался сил и ползет к ближайшему золоту. А ближайшее — это у Нидуда.

Пёрышко нахмурился.

— Можно сделать засаду на его пути и убить мечом в брюхо.

— Это у Фафнира было мягкое брюхо, потому что Фафнир-то был превращенным драконом, и мы, дверги, это хорошо знаем, Фафнир-то был братом Регину, из двергов Озерного края. А Фрама — огнезмей, и на брюхе у него прочная чешуя.