Джон Стивенс: Изумрудный атлас. Огненная летопись

Эмма наклонилась, шепнула Кейт, что очень-очень ее любит и что скоро вернется, потом встала и вместе с Габриэлем вышла из комнаты.

Следуя за звуками скрипки, Майкл прошел через заставленный кроватями центральный неф церкви и вышел через дверь в задней стене. Он очутился у подножия колокольни. На полу валялся огромный колокол, расколотый пополам. Ветхая деревянная лестница спиралью уходила куда-то вверх. Майкл постоял немного, прислушиваясь к мелодии, эхом облетавшей башню, потом начал подниматься.

Эльфийская принцесса сказала, что Складка для всех оказывается разной. Но почему для него она обернулась какой-то старой церковью? Что это должно означать? Правильно ли он делает, следуя за мелодией скрипки? Приведет ли она его к Кейт? И самое главное, кто это играет?

Лестница закончилась, и Майкл увидел стремянку, приставленную к люку в потолке. Зажав Летопись подмышкой, он полез наверх и вышел на широкую деревянную площадку наверху башни. Каменные колонны, расставленные по периметру, поддерживали остроконечную крышу, три металлических колокола висели на стропилах. Посреди настила зияла дыра, вероятно, проломленная сорвавшимся колоколом. Со всех сторон церковь окружала пустота, подернутая туманом.

Неужели он все еще в пещере? Или уже попал в какое-то другое место?

Майкл был сбит с толку, напуган и чувствовал себя нестерпимо одиноким.

Кейт нигде не было видно. Зато он нашел источник музыки.

Незнакомый мальчик, несколькими годами старше Майкла, с непослушными черными волосами, одетый в поношенную и довольно старомодную одежду, стоял на краю колокольни и играл на старенькой скрипке. Пальцы у мальчика были грязные, но играл он с непринужденной и живой точностью, закрыв глаза, будто полностью отдавшись музыке. Майкл стоял в смущении и молчал.

Мелодия смолкла, мальчик опустил скрипку.

– Это меня мама научила. Я часто играл ей эту песню. Меня зовут Рэйф.

– А я Майкл.

– Я знаю.

– Что… что это за место?

– Церковь? – Мальчик дотронулся рукой до одной из колонн, поддерживающих крышу. В его жесте была какая-то затаенная грусть и нежность. – Этого места больше не существует в мире живых. Но именно здесь я познакомился с твоей сестрой. На Складку – пожалуй, будем использовать эльфийское слово – можно воздействовать, если у тебя есть воля и сила. Когда я почувствовал, что ты идешь, эта церковь показалась мне самым подходящим выбором. А может быть, я просто сентиментален.

Мальчик посмотрел на Майкла, глаза у него были пронзительного зеленого цвета, и Майкл немедленно понял, кто он такой и что никакой он не мальчик, а их смертельный враг.

– Где она?

– У тебя за спиной.

Майкл обернулся. Там, где только что ничего не было, теперь стоял деревянный стол, на котором лежала его сестра, одетая в то же белое кружевное платье с высоким воротником. Глаза ее были закрыты, лицо бледное, руки сложены на груди. Майкл подошел и дотронулся до ее руки. Рука была плотная, значит, перед ним был не призрак.

– Это ведь ты держишь ее здесь, да?

– Да. Я.

– Зачем?

– Полагаю, ты знаешь ответ.

Майкл промолчал. Он почувствовал, как мальчик подошел и встал у него за спиной.

– Мои сторонники в мире живых долгие десятилетия сохраняли мое физическое тело. Они ждали его возрождения. Моего возрождения. Ты – Хранитель Летописи, у тебя есть власть вернуть меня к жизни. Освободи мой дух, и я освобожу твою сестру. В противном случае она навсегда останется здесь, со мной.

Майкл почувствовал, как холодная тяжесть ухнула на дно его живота. Теперь он понял, почему доктор Пим не хотел пускать его сюда. Волшебник знал, что Майкл окажется перед скупым выбором: вернуть сестру, но вместе с ней привести в мир Грозного Магнуса или же навсегда оставить Кейт в стране мертвых.

Только на самом деле тут не было никакого выбора, по крайней мере для Майкла. Ему было все равно, что Грозный Магнус возродится к жизни и вернет себе всю свою былую власть. Ему было все равно, что он, Майкл, будет ответственен за все, что случится потом. Кейт – вот что было для него важно, только она и больше ничего. Он бы сто раз подряд вернул на землю Грозного Магнуса, лишь бы она открыла глаза и заговорила с ним.

Возможно, именно этого волшебник и боялся больше всего.

Майклу вдруг показалось, будто он слышит вдалеке еще одну скрипку, играющую совсем другую мелодию – более быструю, более привязчивую и неизмеримо менее человечную.