Джон Норман - Исследователи Гора

Я последний раз оглянулся на руины древнего города, на грозное черное небо на юго-востоке и поудобней перехватил весло.

— Эй! — закричал Кису. — Где Аибу?

Мы стояли на площади Ниундо, главного селения Укунгу.

Навстречу нам, вооруженный копьем и щитом, вышел Мвога.

— Аибу мертв, — сказал он. Тенде ахнула и разрыдалась.

— Отчего он умер? — спросил Кису.

— От яда, — ответил Мвога. — Теперь я — вождь Укунгу.

— Мое копье не согласно с этим, — нахмурился Кису.

— Зато мое согласно, — отрезал Мвога. Кису угрожающе сдвинул брови:

— Пусть сами копья разрешат этот спор.

В Укунгу острия копий обычно обмотаны полосками кожи. Мвога и Кису, не сговариваясь, сорвали кожаные чехлы. Наконечники копий грозно блеснули. Щиты в Укунгу украшают пучком перьев. Если перья смотрят в землю, это означает, что человек собрался на охоту. Пучок перьев, устремленный в небо, говорит о том, что вот-вот начнется схватка. Кису и Мвога держали свои щиты перьями вверх.

— Я буду лучшим мфалме, чем Аибу, — сказал Мвога. — Потому-то я и велел отравить его.

Поединок был недолгим. Очень скоро Мвога упал к ногам Кису. Тот выдернул из его груди окровавленное копье.

— Ты хорошо сражаешься, — похвалил Била Хурума. — Теперь ты уничтожишь тех, кто поддерживал Мвогу?

— Нет, — ответил Кису. — Мы из одного племени. Я не стану убивать их. Пусть в Укунгу воцарится мир.

— Прежде, Кису, — сказал Била Хурума, — ты был упрям и буен, как кайлуак, несдержан в гневе и скор на расправу. Теперь ты многому научился. В тебе довольно мудрости для того, чтобы стать мфалме.

Кису пожал плечами.

— Я приглашаю тебя в Ушинди, — продолжил убар. — Мсалити больше нет. Мне нужен человек, который поможет мне править империей.

— Лучше быть первым в Укунгу, чем вторым в империи! — отрезал Кису.

— Ты и так первый в Укунгу, — сказал Била Хурума.

— Я все равно пойду на тебя войной, — заявил Кису.

— Зачем? — поднял брови убар.

— Я освобожу Укунгу! Била Хурума улыбнулся:

— В этом нет нужды. Укунгу — свободная страна.

По толпе пронесся крик изумления.

— Оботри острие своего копья, Кису, — сказал Била Хурума, — и зачехли его. И переверни свой щит. Пусть перья смотрят в землю.

— Я зачехлю копье, — твердо ответил Кису. — И переверну щит.

Он передал оружие одному из жителей деревни. Била Хурума и Кису крепко обнялись. Империя заключила мир с Укунгу.

— Зачем ты заковал меня в цепи, господин? — жалобно спросила Дженис.

Она стояла на коленях, обнаженная, на горячих досках причала в Шенди. На лодыжках и запястьях рабыни блестели кандалы, тяжелая цепь приковывала ее к железному кольцу на пристани. На горле девчонки болтался стальной ошейник с надписью: «Я принадлежу Боску из Порт-Кара». Под этим именем меня знают в разных уголках Гора, и у него есть своя история.

— В Порт-Каре, — сказала Дженис, — когда я хотела убежать, ты меня даже не связал. Сейчас, когда я уже знаю, что значит быть рабыней на Горе и одна мысль о побеге приводит меня в трепет, ты заковал меня в цепи!

— Женщин всегда заковывают перед погрузкой на корабль, — объяснил я. — Жаль, что я не сделал этого раньше.

— Да, господин, — потупилась она.

— Дело даже не в цепях. Не будь их, тебе все равно не удалось бы далеко убежать.

— Да, господин. Теперь у меня есть ошейник и клеймо.

Ко мне подошел капитан Улафи.

— Приветствую тебя!

— Приветствую тебя, — ответил я.

— Это из-за нее было столько шума? — спросил он.

Я ухмыльнулся:

— Думаю, она больше не доставит тебе хлопот. Дженис низко склонила голову и прижалась лбом к причалу.

— Прости меня, господин, — пролепетала она, — если я причинила тебе беспокойство.

— Ну-ка, подними голову, — приказал Улафи. Рабыня робко посмотрела на него.

— Как она расцвела! Трудно поверить, что это та же девушка.

Я пожал плечами.

— Только дурак может по своей воле освободить рабыню, — заметил Улафи. — Хочешь вернуться в Порт-Кар на «Пальме Шенди»?

— Если позволит капитан, — улыбнулся я.

— Все уже готово, — сказал Улафи. Я опустил в его ладонь несколько монет — заранее оговоренную плату.

— Мы отплываем, как только начнется прилив, — предупредил он.

Вернувшись в Шенди, я получил назад деньги, отобранные при аресте. Возвратили мне и мой мешок, и остальные вещи. Все это отдала мне женщина, у которой я снимал комнату неподалеку от улицы Ковровщиков. Мешок лежал у моих ног. Кроме всего прочего, в нем было и золотое ожерелье, полученное в подарок от Билы Хурумы. Я не расставался с ним в самые тяжкие моменты, выпавшие на мою долю за время долгих экваториальных странствий. Кольцо из Тахари я носил на кожаном шнурке под туникой.