Девин Грейсон - Доктор Стрэндж. Участь снов

Она уже пять раз сходила за дровами и сложила из них маленький костерок в углублении в центре камня, который материализовала из мыслей – и вдруг кое-что поняла. Она тратила воображаемые силы, чтобы носить воображаемые дрова вверх по воображаемому холму, хотя могла просто-напросто вообразить уже готовый костер.

Шаранья вздохнула, закрыла глаза и представила, как горит ее ритуальный костер. Когда она открыла глаза, поленья вовсю трещали. Хотя костер давал не так уж много тепла, она улыбнулась – ей нравился этот треск, и к тому же она наконец осознала всю комичность трудов последних часов. Так или иначе, Кошмар остался в дураках. Она начала рассказывать Джейн про праздник Холи, и, конечно, не могла обойти вниманием историю ритуального костра, Холика Дахан, что переводится как Смерть Холики. Если Кошмар решит к ним присоединиться, Шаранья с радостью и в красках расскажет им обоим о том, как в честь победы добра над злом на костре традиционно сжигают демона. Еще она надеялась, что Стивен заметит огонь из окон дворца.

Она желала всего самого наилучшего защитнику всех на свете – всех измерений, всего мира – но так и не могла сформулировать, что испытывает по отношению к человеку по имени Стивен Стрэндж. В какой-то момент их приключений она перестала воспринимать его как живого человека, со своими умершими родственниками, друзьями и знакомыми и стандартным багажом повседневных проблем – кажется, это произошло именно в тот момент, когда она начала обращаться к нему «чародей», а не «волшебник». Чародей – это некое мифическое, непостижимое существо. Он был их проводником, катализатором иной реальности. Если когда-нибудь все происходящее получит разумное объяснение, он будет одним из главных препятствий для этого объяснения и окажется выдумкой наряду с Кошмаром, пожирателями снов и Измерением Снов как таковым.

Но кое-что глубоко личное из того, что ей довелось увидеть у озера, напомнило ей, что Доктор Стрэндж все-таки человек – и это осознание было пугающим. Он был живым подтверждением того, что совершенно непредсказуемый мир, в котором Шаранья оказалась сейчас, и ее родной, привычный мир существуют бок о бок. Стивен воплощал собой эту истину, нес ее тяжесть на своих плечах. Он и был этим самым сосуществованием. И хотя Шаранья уже убедилась, что в этой двойственности он был полноправным участником, что-то в этом убеждении заставляло ее испытывать к нему сочувствие. А может быть, напротив, ко всем, кроме него, всем, кому, как ей, доступен лишь один из миров.

Стивен воскресил в памяти неясное воспоминание о том, что когда-то слышал о доброжелательном существе из космоса с похожим именем, однако был совершенно уверен, что оно не имеет ничего общего с созданием перед ним. Кем бы она ни была, эта Нуминус излучала энергию и напомнила Стрэнджу Кошмара, когда тот был полон сил. Чародей мог бы решить, что это и есть Провидец, если бы сам Провидец не корчился в ее руках, маленький и слабый, и трудно было поверить, что они оба слеплены из одного теста.

Кажется, Провидец продолжал слабеть. Стивен открыл было рот, чтобы спросить, зачем Нуминус причиняет старику боль, но вдруг вспомнил, что не может говорить.

Звезды в глазах Нуминус сверкнули, и она вновь улыбнулась.

– Ой, Стивен, – она засмеялась, хоть и не без сочувствия. – Он забрал твой голос? Ты же такой выдающийся чародей, неужели ты так и не научился контролировать свои сны?

Она отпустила Провидца и подлетела к нему, собираясь, кажется, пройти сквозь него, как привидение – формы тела старика истончились, а Нуминус, напротив, заполнила все поле зрения Стивена. Поцеловав его в лоб, она вернула ему голос. Ее поцелуй был ледяным и пронзил тело Доктора насквозь. По позвоночнику чародея побежали мурашки. Стивен сглотнул и заговорил:

– Нуминус, я хочу, чтобы ты отпустила повелителя снов.

Он произнес это требование настолько недвусмысленно, насколько возможно, пытаясь при этом смотреть пришелице прямо в глаза, но эта попытка вызвала у него головокружение.

Нуминус взяла лицо Стивена в свои огромные руки, и веревки, связывающие его руки, исчезли. Стрэндж рассеянно потер запястья, удивленно смотря на нее, а потом поднял руку и прикрыл все еще кровоточащий порез. Хотя Стивен сталкивался в жизни с гораздо более удивительными вещами, в Нуминус было что-то гипнотически знакомое, чего он никак не мог нащупать.

– Это я – повелительница снов, Стивен. Та единственная, кто имеет значение. Я думала, ты это понял, – она продолжала смотреть на него, и на ее лице появилось сомнение. – Разве ты ослабил его царство не с целью мне помочь?