Стив Белинг - Доктор Стрэндж. Начало

Как я сюда попал? Все мы рано или поздно задаем себе подобный вопрос. Обычно в этот миг мы думаем о принятых решениях, о событиях, которые привели к одному конкретному, важному, значимому моменту в нашей жизни. Это почти что вопрос бытия: как так вышло, что именно сейчас мы занимаем именно это место во Вселенной? С тем же успехом можно задаваться вопросом: «Зачем я здесь?»

Стивен Стрэндж, задавая себе вопрос: «Как я сюда попал?», думал совсем о другом.

На самом деле его интересовало, каким образом он попал в Гринвич-Виллидж. Ну, в буквальном смысле. Потому что всего секунду назад он стоял посреди древней библиотеки, расположенной в древнем месте под названием Камар-Тадж, со своими куда менее древними соратниками Мордо и Вонгом.

Стрэндж глубоко вздохнул и огляделся. Нет, ошибки быть не может, это определенно Гринвич-Виллидж, квартал в Нью-Йорке. Бликер-стрит, если быть совсем точным. («Спасибо тебе, дорожный знак») Бросающиеся в глаза жилые здания из коричневого кирпича и кофейни были хорошо знакомы Стрэнджу, долгое время прожившему в городе, который никогда не спит.

Это было до Камар-Таджа.

До аварии.

— Может быть, ты сегодня все-таки сдвинешься с места?

Стрэндж развернулся и заметил стоящего рядышком старика с тросточкой. Морщинистый человечек сморщил нос и несколько раз причмокнул. Только тогда до Стрэнджа дошло, что он стоит посреди тротуара, мешая пожилому мужчине пройти.

— Прошу прощения, — произнес Стрэндж, быстро отходя в сторону, — я просто пытаюсь собраться с мыслями.

— Да, со мной такое каждый день, — ответил старичок. — Удачи тебе с цирком.

И с этими словами пожилой человек поплелся восвояси.

«Цирк?» — мелькнуло в голове у Стрэнджа. Затем он вспомнил, осмотрел себя и понял, что имел в виду старик. Он все еще носил синюю рясу, полученную в Камар-Тадже. Синюю рясу, символ истинного ученика Древней. Струящиеся одежды определенно отличали его от других людей на улицах Нью-Йорка — что туристов, что местных хипстеров. Окружающие, к слову, активно пялились на Стрэнджа и его своеобразное одеяние. Своеобразное даже по нью-йоркским меркам, что уже говорит о многом.

Развернувшись кругом, Стрэндж увидел позади себя трехэтажный дом из коричневого кирпича. Подняв взгляд, он заметил большое круглое окно. В окне красовался изящный, изогнутый узор. Узор выстраивался в определенный символ, хорошо знакомый Стрэнджу.

Символ Святая Святых.

Стрэндж бросился к зданию, перелетел через две ступеньки, распахнул дверь и заскочил внутрь.

Доктору Стрэнджу было бы тяжело отличить этот день от любого другого. В нем не было ничего особенного. Доктор находился в операционной, в Нью-Йоркском госпитале. Мыл руки. Мыл предплечья. Просто еще один день, просто еще одна операция.

Он натянул хирургические перчатки. Эластичная ткань на правой руке, когда он отпустил ее, издала удовлетворительный щелчок. Звук заставил Стрэнджа улыбнуться. Он взглянул на себя в висящее над раковиной зеркало. Что привело его сюда? Что привело его к этому моменту? Упорный труд и прирожденный талант. Стивен взглянул на седину у себя на висках. И опыт.

«Приступим же», — мысленно произнес он.

— Доктор Брюнер, — поприветствовал Стрэндж сквозь хирургическую маску, входя в операционную.

— Стивен, — откликнулась Брюнер, анестезиолог. Она стояла над распростертым на столе человеком, вводя ему обезболивающее и следя за жизненно важными показателями на мониторе.

Стрэндж улыбнулся сквозь маску.

— Вы что, заигрываете со мной, доктор Брюнер?

— Не поощряйте его, — произнес еще один голос. Доктор Варма. — Нам и так тут слишком тесно из-за его эго.

Стрэндж снова улыбнулся, хотя из-за маски Варма и Брюнер не смогли бы увидеть выражение его лица. Но морщинки в уголках глаз выдавали его веселье.

— Ваши слова ранят меня, доктор Варма! Вчера вы сказали, что мое эго способно занять весь госпиталь, а теперь его можно запихнуть в какую-то жалкую комнатку?

Стрэнджу едва удалось подавить смешок: он мог практически слышать, как Варма и Брюнер закатывают глаза. Он нравился им? Определенно. Было ли у него огромное эго? Бесспорно.

Посреди всей этой дружеской перепалки произошла занятная вещь.

К тому времени Стрэндж и его коллеги приступили к работе. Доктор с эго достаточно большим, чтобы занять целую комнату (а в удачный день — и весь госпиталь), орудовал пальцами почти незаметно. Деликатно. Как опытный пианист.