Екатерина Широкова - Семейный cекрет Горюновых

Горюнова лишь на крошечный миг запнулась.

– Да разве разберёшь? В этом возрасте они все одинаковые.

– А можно мне взглянуть? Я люблю маленьких детей, а вашу ни разу не видела. Наверняка красотка, – и растянула губы, пряча нетерпение и страх.

– Боже, ты ещё и не фыркаешь при виде младенцев, ну просто сказка, а не девушка! – она мотнула подбородком в коридор. – Если так неймётся, сходи, проверь. Расскажешь своё впечатление, а то мы с мужем ещё окончательно не определились на эту тему.

Я вскочила и пошла по коридору, где исчезла няня, и попала в детскую точь-в-точь из журналов с дорогой мебелью – засилье большущих мягких игрушек и бесполезных интерьерных штрихов настолько бросалось в глаза, что внимание не сразу сместилось на детскую кроватку в углу комнаты. Там лежал розовощёкий младенец, а над ним всем корпусом нависала няня, державшая ладонь на животе у девочки. Глаза обоих были закрыты, но я не могла спутать ощущение умиротворения, разлившееся между ними.

Стало неловко, точно прервала нечто очень личное, но когда я испуганно шагнула назад, Аня распахнула глаза и уставилась прямо на меня.

– Убирайся отсюда, – хрипло процедила девушка.

Отступая, я задела краешек комода и с размаху брякнулась об пол. Потолок нехорошо накренился и плавно исчез в закружившемся вихре, но я всё равно успела рассмотреть идеального до тошноты младенчика в розовом трикотаже, вместе с любящей няней почему-то превратившегося в размытое чёрное пятно. Сгусток тьмы хищно потянулся ко мне и уже перед самым отключением я почувствовала острый, непередаваемый восторг от прикосновения, как мощный глоток эйфории.

В следующий момент я уже лежала в незнакомой комнате на диване, а почти вся семейка Горюновых с волнением разглядывала моё лицо. Судя по ним, смотрелась я не очень, а когда надсадно закашлялась и схватилась за горло, то хозяйка стиснула перед собой пальцы и громко охнула.

Дима приподнял мою шею и приложил к губам стакан воды, а я сделала пару глотков и вдруг сообразила, что они могли подсыпать что-то, но… Была обезоружена искренней заботой и не фыркнула, а просто вежливо отодвинула теоретически подозрительное пойло, пробормотав тихое «спасибо».

– Дорогая, почему ты упала? – Горюнова обеспокоенно приложила ладонь к моему лбу и я догадалась, что она так сделала уже раз десять, не меньше.

– Я просто… Споткнулась. Ничего страшного, честно.

– Теперь мне придётся всюду за тобой ходить, птенчик, – Дима сиял, как начищенный самовар, – раз ножки не держат мою девочку.

– Кстати, о девочках! – Горюнова многозначительно повела бровями, – А ты у нас, часом, не беременна? – я густо покраснела и отрицательно дёрнула головой, а Горюнова смерила сына почти убийственным взором и прибавила с осуждением. – Надеюсь, ты не…

– Мама! – Дима одарил её выразительным ответом и тут же вернул всё внимание ко мне, – Не бери в голову, Полина. Она несёт всякий вздор. Как обычно.

– Да я и не думала…

И тут дико болезненно согнулась пополам и рванула в ближайшую ванную комнату, чтобы не расстаться с завтраком прямо у них на паркете. Дима настойчиво стучал в дверь, которую чудом успела запереть от вот таких интервенций, а я облокотилась о раковину и, тяжело дыша, таращилась на своё побледневшее и помятое отражение. Волосы торчком, глаза в слезах и вообще видок ополоумевший, но это всё ещё была я. Вроде бы.

Аккуратно задрала на животе водолазку и внимательно ощупала тёплую кожу, покрытую мурашками. Ничего такого… подозрительного. Это бред. Детализировать мыслительные процессы не хотелось, так что я распрямила плечи и гордо предстала перед изумлённой публикой.

Горюнова была способна только на то, чтобы моргнуть и присесть на диван, а Дима неожиданно холодно протянул, как будто это не он со всей яростью колошматил несчастную преграду, чтобы извлечь меня на свет божий:

– Может быть, я что-то пропустил…

– Да что вы строите из себя ревнивых родственников! Я не беременна, ясно?! Этого не может быть, – и широко развела руки, как будто мои привычные формы доказывали этот бесспорный факт.

Ответом были тишина и неодобрение, неприятно повисшее в воздухе. Сзади раздались шаги и я даже порадовалась, что они наконец отлепились от меня и дружно выдохнули, когда Аня дотронулась до моих запястий и опустила раскинутые руки.

– Никто тебя не обвиняет, ну же, успокойся, хорошо? – она стояла позади, но я узнала этот голос с хрипотцой, только сейчас он был заботливым и даже немного покровительственным. – Тебе надо отдохнуть. Почему бы Полине не остаться сегодня? В детской найдётся лишняя кровать, которую купили на вырост. Я присмотрю за ней, мне не впервой заботиться о младших.