Екатерина Широкова - Семейный cекрет Горюновых

Я икнула и нащупала в кармане спасительную соль, по инерции шагая дальше на одеревеневших ногах, и буквально кожей почувствовала, как Виталика захлестнула волна ненависти к этому красивому и хищному молодому человеку.

Дима в два счёта оказался рядом.

– Ты что, боишься меня, птенчик? – он легонько клюнул меня в щёку и по-хозяйски обнял за талию, развернув к дороге, ведущей прочь от наших домов.

– Конечно, нет! – я разве что не плюнула ему в физиономию, но послушно следовала за «своим парнем», поддерживая дурацкий спектакль, придуманный мной же.

– Нет, серьёзно, в чём дело? – он внимательно изучал моей профиль, постепенно замедляя ход, пока не остановился возле дерева за углом ограды.

– А ты сам не знаешь?! – я почти готова была расцарапать его щёки от пережитого ночью кошмара, но на проверку слишком сомневалась в своих впечатлениях.

– Вообще-то нет, – он поправил мои волосы и чуть сильнее прижал к себе, – скорее наоборот. Полина, я что-то не успеваю за расписанием твоих манёвров. Разве не ты просила меня прийти сюда ещё вчера? Почему же сегодня ты такая злая? Я чего-то не знаю?

Последний вопрос прозвучал настолько похоже на утреннее приветствие Виталика, что я растерялась. Нельзя же вот так гениально врать в лицо? То есть можно, конечно, но почему это было настолько чертовски убедительно?

– Спасибо, что выручил, – примирительно выпалила я и сменила тему, – а куда мы идём, кстати, дом же не там?

– Свидание со мной должно быть чем-то большим, чем простое провожание девушки до подъезда, я же должен следить за репутацией. Не волнуйся, безопасность полностью гарантирована, так что расслабься, детка. Всё под контролем.

Я шла рядом и с недоверием косилась на довольное и где-то даже счастливое лицо, пытаясь соединить с отчётливо впаявшейся в мозг картиной, как этот же самый человек напал вчера ночью на кухне, а потом загадочно испарился. Дима поймал меня на подглядывании и подмигнул, снова прижимая поближе, я мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы весь ужастик с няней, младенцем и навязчивыми призраками оказался дурным сном, а этот парень – настоящим.

Поняв, что он притащил меня в парк, в это время дня заполненный чинно прогуливающимися мамашами, бабушками и их малышнёй, я испытала нечто вроде разочарования от такого скучного поворота событий на нашем «свидании», но шедшая вдалеке знакомая фигура с коляской подействовала, как холодный душ. Я зябко поёжилась, пытаясь сбросить некстати нахлынувший липкий страх, и сунула пальцы в карман, нащупав соль.

Дима резко остановился и повернул моё напрягшееся тело к себе, вероятнее всего намереваясь продолжить расспросы о причинах странного поведения фальшивой подружки, а я поддалась импульсу – подняла стиснутые пальцы и разорвала кулёк, неловко засыпав кончик его носа, подбородок и – не так уж удачно – куртку солью.

Он чертыхнулся и отпихнул меня, стряхивая остатки внезапной атаки, и сплюнул то, что попало в рот.

– Ты совсем сдурела?! – он впал в предсказуемое для человека бешенство, ни единым жестом не выдавая сходства с ночным монстром. – Это что, соль? Ну что за тупые шутки?!

Он всё ещё плевался, ожидая любого мало-мальски внятного ответа и отступив на пару шагов, точно я была непредсказуемым и крайне опасным предметом, а потом вдруг вытер губы рукавом и коротко хохотнул. Слегка рассердилась – что тут вообще может быть смешного, я же только что швырнула в него пригоршню соли, разве нет? А он не исчез с хлопком, стоит здесь и нагло ухмыляется, точно я задумала понятное только ему озорство.

Глядя на моё возмущение, он уже откровенно заржал, а кончилось всё тем, что мы оба чуть не покатывались со смеху, схватившись за руки, как дети. Отсмеявшись, он обнял меня и сообщил, уткнувшись носом прямо в ухо:

– Никогда в жизни у меня не было настолько слетевшей с катушек девушки. И знаешь что? Мне нравится.

Отстранилась как раз вовремя, потому что к нам спешила его мать, высокая женщина в парке мехом внутрь и джинсах на изящных и длинных ногах. Прохожие, в основном те самые мамаши, кидали на неё завистливые и неодобрительные взгляды, но винить их не за что – только Горюнова в своём возрасте могла выглядеть, как сногсшибательная пятнадцатилетняя красотка. Без преувеличения – поставь нас рядом, и на меня никто и не взглянет, хотя я не жаловалась на недостаток мужского внимания. Лишь одна деталь заставляла верить, что это взрослый человек – слишком холодное и настороженное выражение, отпечатанное в глубине её глаз.