Глен Кук - Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

Брешущий Пес пришел пораньше и не пустил религиозного маньяка, который занимал его место в последнее время. Когда я появился, маньяк стоял тут же. Он был мрачен и что-то бормотал. Амато возился со своими плакатами и не обращал на него внимания. Брешущий Пес был уверен в себе. Он хорошо подготовился.

Возвращение Брешущего Пса не прошло незамеченным. Обычно его зрителями становились чиновники, которые работали в этом районе. Они поглядывали на него и ждали, когда он начнет бушевать. Заключались пари. За время отсутствия Амато загорелся новой сумасшедшей идеей. Когда он объявился снова, лишь одному существу это пришлось не по душе.

В конце концов святой полоумный в ярости удалился.

Брешущий Пес стоял на ступенях Королевской канцелярии. В некотором смысле место он выбрал правильно. В прежние дни здесь еще заседал Суд справедливости, но времена изменились. Сейчас тут в основном занимаются хранением официальных документов, гражданских, герцогских и некоторых королевских бумаг. Пол-этажа присвоили чиновники, которые осуществляют набор в армию в этой части Каренты. Много лет назад эти служащие переехали из Военной канцелярии, их вытеснили конторы, отвечающие за военные поставки; эти конторы растут как на дрожжах, пока война разгорается все сильнее.

Здание Канцелярии это все, что осталось от империи, оно строилось в позднюю эпоху, очевидно, с намерением произвести впечатление. Чтобы достичь огромной медной двери главного входа, надо одолеть восемьдесят темных гранитных ступеней, которые тянутся вдоль всего фасада. Каждые двадцать ступеней заканчиваются ровной площадкой шириной футов десять. На площадках устроились торговцы и типы вроде Брешущего Пса. На ступенях Канцелярии вы найдете все, что можно продать с лотка.

Амато занимал место на первой площадке слева. Мимо него проходил основной поток людей, идущих в здание и обратно, к тому же Брешущий Пес стоял достаточно высоко, и его было хорошо видно и слышно с улицы.

Я пристроился у каменных перил на следующей площадке и кивнул Брешущему Псу. И получил в ответ улыбку. Он расставил плакаты. Всего их было четыре, каждый на палке с подставкой внизу, чтобы не упал.

Направляющиеся в Канцелярию и просто прохожие замедляли шаг и останавливались в ожидании начала представления. Несколько мелких служащих жались друг к другу и явно чувствовали себя неловко. Начальники прислали их сюда, чтобы они не упускали Амато из виду и дали знать, когда начнется потеха.

Брешущий Пес был не в себе и вел себя, как десяток котов, напившихся валерьянки, но у него есть свои почитатели.

Плакаты содержали традиционные надписи, которые должны были понравиться толпе, они повествовали о международном заговоре, в результате которого Брешущий Пес Амато лишился прав и состояния.

Перед тем как разразиться речью. Брешущий Пес убедился, что слухи о его возвращении передаются из уст в уста. Он подождал начала рабочего дня. Затем он заговорил медленно и негромко без мегафона, и пошел шепоток, что веселье начинается.

Я заметил то, что ускользнуло от моего беглого взгляда в прошлые разы. Рядом с Брешущим Псом стоял чайник для денежных пожертвований. Прохожие поражали меня своей щедростью.

Может, Амато не такой дурак, как я думал. Может, этих денег ему хватает на жизнь. Может, как раз деньги – цель его выступлений… Нет. Этого не может быть. Он бы жил гораздо лучше.

Он заговорил негромко, медленно и мягко, будто обращался к друзьям. Беседы с Покойником принесли плоды. Мягкий голос Амато привлекал публику, заставлял ее прислушаться. Я стоял сзади и не мог расслышать, что он говорит.

– Чудеса и знамения, – слегка повысив голос, произнес он. – Да! Чудеса и знамения! Время настает! Оно уже близко! Нечестивцы предстанут во всем своем безобразии. Их разоблачат и искоренят, а мы, кто столько страдал, кто нес на плечах непосильное бремя, так что спины теперь сгорблены, мы получим воздаяние за свои муки.

Я огляделся по сторонам. Что если кто-нибудь тут меня знает? Слова Брешущего Пса звучали подозрительно, словно он собрался подстрекать народ к бунту. Присутствие здесь может испортить мне карьеру. За подстрекательство к бунту можно на самом деле загреметь в тюрьму, если по глупости вести такие разговоры на ступенях Канцелярии, а не в ближайшем трактире у стойки бара. На улице средь бела дня эту трепотню могут принять всерьез, не как простое брюзжание.

Ха! Обдурили тебя, Гаррет!