Дмитрий Ахметшин - На Другой Стороне

Денис, по колено в зарослях крапивы, добрёл до другого угла и обнаружил, что у Вариного дома нет задней стены. Будто его собирал из конструктора слишком уж рассеянный малыш, детали и кубики падали из его ручонок и пропадали навсегда. Их поглощал песок, и малыш, предчувствуя нагоняй от мамы, бросил в песочнице недостроенный дом на ночь, надеясь свалить всё на ночных зверушек, таких, с рыжей шерстью на спине, с перепонками между пальцев и смехом, который часто, в самые густые ночные часы, принимают за писк ночных мышей или пение какой-то бессонной пичуги.

И вот теперь Денис смотрел, как из большой бреши, словно из опрокинутого ведёрка, проливается нечто чёрное. Не отвратительно-чёрное и не завораживающе-чёрное… никакое. Пустое. Это как бездонный, раззявленный рот птенца. Птенец этот вырастет и проглотит весь мир, но пока это всего лишь птенец, он разевает клюв на огромный, пока ещё огромный, земной шар, и всё, что туда проваливается, исчезает без следа. Денис стоял опасно близко. Не критично, но всё же опасно.

Он не испугался. Лишь почему-то почувствовал на себе вселенскую досаду.

— Ну что, ты всё ещё не веришь?

Мужчина запрокинул голову и увидел в окне своей комнаты маленького человечка. Видно, он стоял там на стуле, иначе ни за что не достал бы до окна. Локтями опирался о подоконник, подбородок устроил на руках. Он смотрел на Дениса сверху вниз, как человек, разглядывающий прилипшую к ноге пушинку.

На носу малыша были очки, соломенные волосы торчали во все стороны из-под смешной пиратской треуголки. Мальчишка будто только что вернулся с утренника в детском саду, и всё бы ничего, только Денис вдруг подумал: из волшебного мира явился не малыш, а он сам. Явился из мира теленовостей с другого конца земли, бегущих по рельсам электрических машин и людей смешных нравов. Теперь его уводят за руку, и он, сопливый малец, ничего не в состоянии поделать, чтобы сохранить созданную для себя вселенную.

— Как я и говорил, со временем ты поймёшь, — сказал маленький пират. — Нигде нет спасения. ТЕНЬ здесь, потому что всё это — тоже часть ДРУГОЙ СТОРОНЫ.

Можно было бы подумать, что это просто сон, что Дениса разморило на родном крыльце, и он свернулся калачиком там, где раньше висел жёлтый гамак. Но реальность беспощадна. Она сразу даёт тебе понять, что бесполезно даже озираться в поисках укрытия. Ты с отчаянной ясностью понимаешь, что насланными Морфеем галлюцинациями здесь даже не пахнет. И тогда в тебе кто-то переворачивает песочные часы, и лёгкие сжимаются, трепещут от недостатка воздуха.

— Сколько прошло времени? — спросил он голосом человека, который проспал всё на свете.

— Я предупреждал, что в твоей иллюзии могут пройти годы, — мальчик оттопырил нижнюю губу и прибавил: — Смотри-ка, каким вымахал.

Слова, которые произнёс мальчик, были словно отпирающее заклятие. Денис будто наяву услышал, как к ногам его свалился тяжёлый замок, выпуская из ржавой клетки (способной удержать только самых бесплотных созданий) стаю прожитых лет со всем их весьма эфемерным жизненным опытом.

— А у вас? — жадно спросил он. — Сколько времени прошло у вас?

Пожатие плечами.

— Полчаса. Может, даже меньше. ТЕНЬ вымахала ещё на несколько дюймов в высоту. Доминико предложил оставить маяк и нарисовать корабль. Возможно, так мы могли бы выиграть ещё некоторое время. В конце концов, есть же другие земли. Множество других земель. Всё бы ничего, но мой карандаш остался у тебя.

Денис опустил руку в карман брюк и нащупал огрызок карандаша. Это был не тот карандаш, который имел ввиду мальчик. Этим мужчина записывал расписание поездов, а до этого ставил отметки на геологических картах. Кто такой Доминико, Денис так и не вспомнил, зато понял, что малыш в отчаянии. Ноги его, наверное, дрожали, как у загнанного гиенами к обрыву оленёнка.

— Доминико мой самый верный спутник, — продолжал мальчик, — и он верит в меня, но я на такое не способен. Целый корабль! У меня, может, и хватит знаний — я же, в конце концов, был капитаном, — но не фантазии или времени. Тем более, в такой момент.

Максим (Вот! Вот, как его зовут!) смотрел вперёд, в пустоту, и то, на что он смотрел, было скрыто от взгляда Дениса. Денис только видел наполовину скрывшееся за домами солнце, у горизонта чернела уходящая туча, брели по небу стада облаков, набирал высоту самолёт — гул его можно было различить на фоне обыкновенного городского шума, если прислушаться.

— Просить тебя мне помогать было бы неправильно, — продолжил малыш. — Хотя у тебя бы отлично получилось, с такой великолепной фантазией. Ты здесь вырос, стал большим дядей… почти уже состарился. Ты, наверное, теперь великий творец? Художник или писатель. Хотя, о чём это я: я тебя творцом не придумывал. Я придумал тебя для того, чтобы родители не сильно горевали.