Варвара Мадоши - Драконье Солнце

— И что дракон?

— А представляешь, дал. Сложно это описать. Понятия не имею, что он со мной проделал. Только я действительно усилием воли изменил время. Чувствовал одновременно и прошлое, и будущее, и… — мне не слишком-то хотелось развивать эту тему, но я все же продолжил. — Я не вслепую действовал, понимаешь… Я уже… когда начал, понял, что мне придется сделать. Я видел… Понимаешь, моих родителей сожгли за колдовство. Сперва отца — как чернокнижника. Потом мать — как ведьму. То, что они на самом деле были чернокнижником и ведьмой, дела не меняет… Я хотел сделать так, чтобы этого никогда не происходило. Ну и сделал. Там все началось из-за чумы сначала… Во всей деревни, в каждой семье кто-нибудь да болел. У нас нет. Тогда горожане сожгли отца, как будто он виноват. Ну а теперь — заболел. Тетка моя, Ванесса. Она нас с Раей воспитывала. Даже еще когда родители были живы, все она…

— Почему ты… — шепнула Вия.

— Мне было двенадцать лет, — я смотрел на Вию, и старался не отводить взгляд. — Мне было двенадцать, и мне было трудно понять, о чем я в тот момент думал. А тетя была очень строгая. Всегда. И еще… мне казалось, что это понарошку. То есть я не верил, когда желал, чтобы время повернулось, что это по-настоящему произойдет. Только… я сам себе не верю теперь, когда это говорю. И сестру я так и не спас. Она в любом случае… превратилась неизвестно во что. У нее сильный дар был. Ну, может быть, она стала бы тоже ведьмой, как мама. Но на нее боги глаз положили. А она оказалась им служить. В одном варианте — потому что из-за богов погибли ее родители. В другом — потому что из-за богов пропал без вести ее любимый старший брат.

— Ты?

— Я. Видишь, я же прошлое изменил. Но получился бы парадокс. То есть если бы родители были бы живы, я бы не поперся к дракону, не стал бы домогаться Солнца… Короче говоря, получилось так, что меня как бы не было с момента изменения. Я просто исчез. И Рая снова сбежала, отправилась на мои поиски. Она мне сама рассказала потом. Потому что теперь-то она видит все на свете.

Вия тихо сказала:

— Райн… я не могу тебе помочь.

— Это я должен тебе помогать, а вовсе не ты мне, — возразил я. — Все хорошо.

Уголки губ Вии вдруг дрогнули. Кажется, это был первый раз, когда я видел, как она пытается улыбнуться. Или все-таки не первый?

— Как мне жить без любви твоей?… — начала она. — Что на родине, что на чужбине я твое повторяю имя, заплутав в лабиринте дней.

— Что?… — мне показалось, что я вижу ее в первый раз. У нее даже лицо стало каким-то другим.

— Как мне жить без любви твоей, если мир вдруг обрушится в пропасть?… Я меняю смелость на робость, ибо горечь мне страха страшней.

«Страшнее страха…» — толкнулось во мне в ответ.

— Что это? — повторил я. Хорошо хоть, не спросил, «это мне?», хотя очень хотелось. Безумная такая надежда.

— Это… менестрель написал, — Вия неожиданно беспомощно улыбнулась, развела руками. — Для меня. Представляешь, он написал это мне. До сих пор я как-то не задумывалась… мне казалось, что те, внутри меня, меня ненавидят. Уж как минимум, терпеть не могут. А оказывается, они меня любят. Сестра так меня любила, что готова была отдать за меня жизнь. Когда она кинулась наперерез… ну, когда ей пощечину залепили… Нет, я же не тебе это рассказывала, а Стару!

— Неважно, — я кивнул. — Продолжай.

— Она думала, что они ее убьют. И была готова. Она не могла не отстоять меня, понимаешь?…

Я даже не знал, что на это ответить.

— Мне все еще трудно найти саму себя, — тихо продолжала Вия. — Может быть, меня все-таки нет. Но мне бы очень не хотелось, чтобы и твоя любовь, и их, пропала бы впустую. Ведь ты меня правда любишь, да?… Иначе не стал бы рассказывать. Ты, по-моему, Стару еще не говорил о чем-то таком.

— Мне тоже нужны люди, которых я мог бы любить, — я развел руками, стараясь не морщиться от боли. — Ведь не мог же я остаться со своими родителями. Я… ну, приехал к ним после того, как все это дело поменял. Раи не было, тети Ванессы не было… У родителей было трое других детей. Представляешь?… Отец был мрачным. Я его не помнил таким. Я даже не стал разговаривать с ними… Только издали посмотрел.

Вия вдруг вытянула руку и легонько дотронулась до моего лба кончиками пальцев — скорее, намек на прикосновение. Пальцы у нее были теплые.

Я поднял руку и сжал ее ладонь в своей. Мне не хотелось ее отпускать.

— Скажи… А почему ты называл меня Фьелле? — спросила она спустя какое-то время.

— Фьелле — это название виолы на лагарте, — охотно пояснил я. — Ну еще и женское имя. Похоже на твое, правда?… Только немного длиннее. Ты мне сама виолу напоминаешь. Такой же тихий, необыкновенно красивый звук. А вообще, не знаю. Просто вылетело.