Ольга Хожевец - Пламя на воде

- Все правда, господин, клянусь!

- Ты просто не можешь представить, что с тобой будет, - продолжил Комин так же спокойно. - Тебе воображения не хватит. Нет такого места на земле, где ты мог бы от меня спрятаться, понимаешь? А потому подумай еще раз, хорошенько. Память напряги, совесть, если осталась. Не торопись. И скажи - о чем ты забыл мне рассказать? Скажешь сейчас - жив останешься.

- Все как было рассказал, - прошептал враз потерявший голос тюремщик. - Все как было, клянусь.

- У кого есть ключи от камеры?

- Их три всего. Один - у меня, второй - у сменщика, и еще один в ключной заперт.

- А от ключной у кого?

- У начальника смены.

- Начальник смены здесь есть?

- Есть, господин, с остальными сидит.

- А сменщик?

- Выходной у него.

- Ключи он что, домой забирает?

Мофин побелел.

- Говори! - Встряхнул его Комин.

- Прячет... здесь. В караулке, над дверью.

- Кто об этом знает?

- Все наши, почитай, - едва слышно прошептал тюремщик.

Когда Беркет вернулся, толкая перед собой двух понурых, разящих сивушным перегаром мужиков, Комин сидел на корточках и внимательно изучал что-то на полу камеры.

- Вот, привел, - громко объявил Беркет. - Представляешь, дрыхли себе в соломе и не слышали ничего. Можно сказать, повезло нам.

- Иди-ка сюда. - Негромко позвал Комин. - Посмотри, на что это похоже.

- Я бы сказал - на следы рвоты, - заключил Беркет, поскрябав пятна пальцем.

- Вот и мне так кажется.

- Думаешь?

Рыцари уставились друг на друга.

- Отравили, а потом в петлю засунули. - Выпрямляясь, процедил Беркет.

- Ключ от камеры почти любой мог раздобыть.

- Найду сволочей. - Глухо выговорил Беркет. - А не найду, всех замочу. Чтоб не повадно было.

И, хватая за грудки двух очумело глядящих работяг, заорал:

- Куда тело дели, псы?!

- К-какое тело? - Выговорил один из мужиков.

- У вас за всю последнюю неделю только одно тело-то и было! - Неожиданно встрял Мофин. - Что, совсем мозги пропили?

- А-а, это, - дошло наконец до работяги. - Отвезли, как полагается. Да мы ж вчера докладывали.

- Куда отвезли, спрашиваю? - Сосредоточился Беркет на наиболее коммуникабельном из мужиков.

- На Озерную, в плавильню. Там, это, печка есть. Специальная. Туда.

- И там оставили?

- Не-а. - Потряс головой мужик. - Оставлять не положено, я что, не знаю? Сразу спалили.

Кулак Беркета впечатался мужику под дых.

- За что! - Согнувшись и хватая ртом воздух, взвыл тот.

- Чтобы соображал получше. - Объяснил Рыцарь. - Меня не интересует, что там тебе положено, а что нет. Я хочу знать, что ты в самом деле сделал.

- Ей-же-ей спалили, - подключился вдруг второй работяга. - Сразу, как приехали, печку раскочегарили, уголек-то там был еще, в прошлый раз лишку завезли. Потом я мехи качал, а Бурый за углем подался, прикинули мы, что не хватит. Ну вот, съездил он к углежогам, привез, разгрузился, стали мы по очереди качать. Это дело, знаете ли, не быстрое. А от запаха потом неделю не избавишься, потому и пьем, чтобы глотки промыть.

- Ну, - утвердительно отозвался на эту тираду Бурый.

- Слышь, Комин, - протяжно, с тоской в голосе выговорил Беркет. - От них ведь и правда не одной сивухой разит. Эх!

Неопределенно махнув рукой, он вышел в коридор.

- Исчезните с глаз моих. - Негромко сказал мужикам Комин. - Да побыстрее. Пока я вас по стенкам не размазал. В кисель.

И добавил:

- А с тобой, Мофин, мы пойдем обратно, к твоим коллегам. Будем дальше разбираться.

Разбирательство длилось недолго. Стоило Рыцарям заикнуться об отравлении, как помертвевший повар повалился им в ноги, биясь лбом о каменный пол.

- Зачем ты это сделал? - Устало спросил Комин.

- Жена у меня, - простонал тот.

Вытаскивать из бедняги историю пришлось буквально по слову. Выяснилось, что жена у него родом из Кеоры, в аккурат из тех самых мест. Будучи восьмой дочерью в семье, а следовательно, гарантированной бесприданницей, она решилась в молодости на невиданный поступок: оставила семью и подалась в столицу - в поисках лучшей жизни. Золотого дна она в столице не нашла, но и не пропала, сначала устроилась на работу, потом вышла замуж - не то чтобы очень уж удачно, но для деревенской девчонки неплохо. Крупно повезло ей в одном: муж любил ее искренне, просто души не чаял. Однако женщина продолжала тосковать по родным горам и оставленной многочисленной родне, особенно - по сестрам. По наследству ей досталось слабое сердце, и когда пришли известия о несчастье в Кеоре, женщина слегла - и с тех пор с постели больше не вставала. Муж извелся в поисках средства, способного излечить супругу.