Ольга Хожевец - Глиссада

Моя Варвурская эпопея завершилась резко и неожиданно - и для всех окружающих, и, в первую очередь, для меня самого.

К тому моменту я отлетал в штрафбате двадцать три стандартных месяца, поставив абсолютный рекорд пребывания штрафника на Варвуре (действующего нейродрайвера, я имею в виду - Одноглазый, например, был дольше, но он ведь почти и не летал). Всего, считая крытку и учебку, отбыл полсрока с гаком. С тем, что досрочное освобождение мне не светит, я смирился уже совершенно. В тумбочке в казарме пылилась жестяная коробка с медалями - я доставал её редко, в основном, чтобы положить туда же новую. Любимая медаль там была одна - та самая, первая, за спасение спецназовцев, которую Мосин мне велел всерьёз не воспринимать. Остальные... Ну, не знаю... Все связаны с какими-то потерями, иные ещё с несбывшимися надеждами... Не любил я их. Но хранил - такими вещами не разбрасываются.

А потом вот...

И не было в том задании ничего такого особенного. Случались у меня вылеты посложнее, да что там - многократно сложнее; взять хотя бы тот бой, в котором Борька погиб и ещё четверо наших... Но как это часто бывает - конфетку получаешь не за ту работу, в которой действительно выложился, а за ту, которую заметило начальство.

Пропала группа журналистов. Пропала, конечно, не сама по себе - был уничтожен молниеносным ударом конвой; но если тела солдатиков нашли - кого сразу на месте, кого позже обезображенным - то журналистов не было нигде. Увели.

Надо сказать, что ирзаи заложников не берут. Только - пленных для ритуальной казни.

Разведка поработала хорошо. Журналистов прятали в пещерах, и останься они там - никто бы их не спас; в тех лабиринтах сам черт ногу сломит, ни карт нет, ничего. Однако повезло: ирзаи решили устроить казнь показательную, в одном из населённых пунктов, и разведке удалось выяснить, где и когда. Начинался "ишир" - главный религиозный праздник у вайров, который длится целую неделю и сопровождается многочисленными чертовски запутанными ритуалами; вот журналистов на сладкое и приберегли. Для третьего дня.

Батя накануне устроил мне накачку - дескать, не просто спасательная операция предстоит, а дело политическое и архиважное; ну, это я и сам скумекать мог. Небось, пропади рота солдат - никто бы такой шухер не поднял. Впрочем, что уж тут; удастся выручить гражданских - и слава богу.

Я прикинул расклад. Ракетное прикрытие ирзаи по такому случаю наверняка выставили неслабое, но к этому не привыкать. Воздух пасти будут плотно, стационарками. Опять, значит, к земле жаться. Резкий прорыв получится - леталку-то не маленькую дадут. Подумав об этом, я спросил:

- Штурмовик?

- "Шквал". Да не наш, на центрбазе готовят, навороченный.

Я хмыкнул, а Батя проворчал:

- Радоваться после будешь.

Журналистов, кажется, четверо... Спецназовцев с десяток. Плотненько. При отходе придётся попотеть. Но это лучше, чем если бы всучили что-то более громоздкое. Есть всё же и в штабе люди с понятием.

Лишь бы не нахимичили с леталкой чего не надо.

На площади моя роль маленькая, там работает спецназ, мне - только баллоны с газом отстрелить вовремя. Потом забрать ребят и уйти.

В целом задание довольно ординарное.

Я, признаться, удивился, что такое "политическое" дело доверили штрафнику. Ну ладно бы ещё выставили в прикрытие к военным летунам - это бы я понял. А вышло наоборот: вояки меня прикрывают. Я сказал Бате, что предпочёл бы работать со своими. Он ответил, что сам предпочёл бы сейчас греть пузо на пляже, а торчит вот здесь. Возразить было нечего.

Батя намекнул среди прочего, что для меня подобная операция - лакомый шанс, но я пропустил эти слова мимо ушей. Каждая цацка в моей коробочке таким шансом когда-то была. Нечего душу травить.

Зачем понадобился именно штрафник - я понял позже, на центрбазе, где имел беседу с неким пожелавшим остаться безымянным майором СБ. Тот распорядился конкретно и жёстко: в руках ирзаев журналистов не оставлять. Ни при каких обстоятельствах. Если возникнет хотя бы вероятность, что вывезти гражданских не удастся, я обязан их уничтожить. Сжечь плазмой, чтобы и тел не осталось. Похоронить вместе со спецназом, если придётся. Иначе похоронят меня.

На самом деле это означало - без журналистов я на базу не вернусь.

Я давно подрастерял юношеский наив, а потому возражать майору не стал. И никак не показал, что понимаю, сколько проживу после выполнения такого приказа. Ровно столько, сколько нужно, чтобы активировать "поводок", надо полагать. Ещё Батя когда-то сказал - "на нейродрайвера-штрафника и не такое списать можно". Так что я просто мрачно кивнул, про себя подумав - да вытащим мы этих журналюг. Не такие орехи колоть случалось. Не перестраховалась бы только сама СБ.