Ольга Хожевец: Глиссада

Наконец сели за стол. Всё было очень вкусно. Но странное дело: я ведь не ел сегодня вообще, истратив последние деньги на монорельс, и совсем недавно испытывал действительно зверский голод - а теперь есть почему-то не мог. Навалилась какая-то невероятная усталость... С трудом запихнул в себя несколько кусочков - скорей, чтобы не напугать маму и не обидеть доктора. Каминский, бедняга, в гордом одиночестве разглагольствовал о чём-то - убейте, не вспомню, о чём - создавая видимость застольной беседы. Мама не отводила от меня глаз. А я вдруг почувствовал - всё, ещё минута, и я усну прямо за столом, и хорошо если не мордой в салате... Встал с трудом, осилил только пробормотать "спасибо - извините - я спать"...

Уже поднимаясь по лестнице, слышал, как мама вполголоса выговаривает Каминскому:

- Думать надо, что делаешь, Аркадий! Мальчику, с дороги - полную рюмку коньяка!

Умница доктор не возражал, только посмеивался тихонько и твердил:

- Ничего, ничего...

Роман, как выяснилось, находился не совсем даже в санатории, а в восстановительно-обсервационном отделении при ЦИИПН - Центральном исследовательском институте по проблемам нейродрайва. В этой же организации работал Каминский, так что кто устроил брата в отделение, попасть в которое не так-то просто, было понятно. По словам мамы, состояние Романа стабилизировалось; психически он был адекватен большую часть времени, приступы болей, слава богу, не повторялись. Передвигаться, правда, мог пока только в специально приспособленном кресле, но и тут динамика была скорей положительной.

К брату я поехал на второй день. Накануне разобрался с проблемой одежды - правда, при помощи маминой карточки; ну, что ж. Долго бездельничать я не собирался. Ещё, может быть, дня два-три... Ну, максимум пять. И пойду искать работу. В том, что найти что-нибудь подходящее удастся быстро, я не сомневался.

В центре было тихо и уютно. Вокруг беленьких невысоких корпусов - огромная парковая территория, спланированная со знанием дела. Лужайки, полянки, ландшафтные мини-пейзажи; альпийские горки и неброско цветущие клумбы. Ещё - гладкие ровные дорожки, идеально подходящие для движения колясок; везде, где хотя бы намечается перепад уровня - либо пологие скаты, либо специальные подъёмники. Почти идиллия. Несколько раздражающая даже, я бы сказал - всего этого было немножко слишком, чересчур вылизанный, выглаженный пейзаж будто намекал на некую иную ущербность, ради компенсации которой и приложено столько усилий. Хотя, наверное, это уже моё личное, и скорее всего, я не прав. Внимание - вещь ценная. А здесь, по слухам, ещё и лечили весьма качественно.

Романа я нашёл на площадке перед небольшим прудиком - мне подсказали, где искать, иначе я мог бы гулять тут до вечера. Брат сидел в своём кресле, чуть ссутулившись; красивые крупные кисти рук нервными, дёргаными движениями мяли на коленях хлебный мякиш. Привычные к подачкам утки лениво наблюдали за его действиями.

- Данил, - сказал Роман, когда я подошёл. - Совсем взрослый стал. Мать говорила, ты летаешь?

И, криво размахнувшись, неловко бросил мякиш в пруд. Утки поплыли к хлебу, вяло взбалтывая лапами густую и тёмную зимнюю воду.

- Летал. Сейчас нет пока.

- Что, нет работы?

Похоже, моя эпопея с судом и штрафбатом прошла мимо Романа. Оно и правильно, пожалуй.

- Надеюсь устроиться скоро.

- А на чём летал?

- Бифлаи.

- Грузовики?

- Нет, - проговорил я не слишком уверенно. - Военные.

- Ух ты. А мне вот не довелось. Классно, да?

Я согласился:

- Классно.

И спросил:

- Ром, ты тут как?

- Ну как... - отозвался он. - Бывало лучше. Бывало, правда, и хуже. Ничего. Здесь неплохо - народу много, все свои хлопцы, поговорить есть с кем. Сестричек можно за попки пощипать. Природа, опять же. В комнатах - видео, компьютеры. Удобства всякие специальные. Процедуры. Ничего. Жить можно.

Брат вздохнул и принялся мять новый катышек хлеба.

А потом вдруг сказал:

- Ну её к черту, всю эту лабуду, Данил. Расскажи мне лучше о военных леталках.

Я присел на перильца, ограждавшие прудик - чуть сбоку, чтобы не загораживать брату уток.

И начал:

- Самый маленький из истребителей называется "Стриж". Он по типу ближе к разведчику, но несёт две плазменные пушки среднего калибра, каждая с полусфероидной зоной обстрела, и поэтому...

Каминский появился на ведущей к прудику дорожке, когда мы уже обсуждали тяжёлые истребители - типа "Торнадо". Роман слушал жадно, вникал в детали, задавал кучу вопросов, и на приход доктора отреагировал досадливым движением плеч.