Ольга Хожевец - Пламя на воде

- Я подумал, может быть... - Стонал он. - Если я скажу ей, что сам... своими руками... того, кто...

- ``Того, кто'`, - Передразнил повара Беркет. - Идиот, козел блеющий. Что с ним делать, Комин, а? Даже убивать противно. Объяснить ему? Да разве разобъясняешься всем, кому судьба мозгов не дала?

- Яд где взял?

- Купил... У знахарки...

- А повесил зачем? - Спросил Комин.

- Так ведь если отравился - сразу на меня подумают... Больше-то и не на кого... А так - повесился... Ключ я знал, где взять...

- А жена что? Выздоровела?

- Нет пока...

- Идиот. - Вздохнул Комин. - Ну что с тобой, в самом деле, делать?

- Отпустите... - Прошептал повар. - Жена помрет без меня...

Комин посмотрел на распростершегося на полу человека, встал, спрятал в ножны меч. Сказал:

- Пошли, ребята. Этот червяк виноват только в том, что дурак. Нужно достать того, кто все это дело придумал.

Вышли Рыцари молча, и лица их были мрачными.

На выезде с территории тюрьмы, прямо напротив выбитых ворот, стоял изящный легкий экипаж. Опершись на его подножку, Рыцарей поджидал высокий представительный вельможа с благородной сединой в густой пепельной шевелюре.

- Надо же, - изумился Беркет. - Я-то думал, нас здесь будет ждать по меньшей мере полк.

- Разрешите представиться. - Звучным голосом произнес вельможа. - Ставрадар Деим, советник Короны по вопросам внутренней политики.

- Не стану врать, что мне приятно. - Обрубил на корню всю дипломатию Комин. - Чем обязаны?

- Понимаю вашу агрессивность. - Вздохнул Деим. - Это я счел себя обязанным обсудить с вами имевшее место прискорбное происшествие. А также его последствия.

- Тогда, может быть, вы объясните нам, как случилось, что все происшедшее в Кеоре свалили на человека, на самом деле эту провинцию спасшего? - Запальчиво ввернул Волос. - Да что я говорю - провинцию. Может быть, всех нас спасшего. И ваше сраное королевство. А?

- Вот этого я не знал. - Сказал Деим после минутного молчания. - Со слов Барса я понял, что вы действовали сообща.

- Вы говорили с ним об этом? - Прищурился Комин.

- Очень долго. Видите ли, я оказался свидетелем той ужасной сцены, когда вашего друга опознала женщина - беженка из Кеоры. Опознала как убийцу. Уверяю вас, не поверить ей было невозможно. Лишь позже, когда эмоции поутихли, я смог задуматься, начать анализировать ситуацию. Тогда-то и закралось в мои мысли подозрение, что могла произойти невероятная по своей несправедливости ошибка. Я отправился в тюрьму, добился разговора наедине. Кажется, нам с Барсом удалось найти общий язык. Многие вещи стали для меня открытием. Я вышел из камеры убежденным в невиновности вашего друга, оставалось только найти пути, чтобы убедить в этом главу расследования. И вдруг - это трагическое событие. Кажется, только сейчас я начинаю понимать, что его толкнуло. Если именно он - герой Кеоры, как же его должна была потрясти эта чудовищная несправедливость!

- Нечто гораздо более материальное его толкнуло. - Заметил Беркет.

- Что вы имеете в виду?

- Захотите - разберетесь. - Отрезал Комин. - Вы о чем с нами хотели говорить? О несправедливости? Так мы это знаем.

- Мне было важно объяснить вам, что и мы это поняли. К сожалению, с опозданием.

- А вот встречавшиеся нам гвардейцы этого, похоже, не знали.

Деим скупо улыбнулся.

- Видите ли, я только советник Короны, но не король. Его Величество - человек импульсивный, эмоциональный. Его очень взволновало исчезновение принцессы, совпавшее по времени с этими прискорбными событиями. Я-то уверен, что это - не более чем совпадение. Но король еще и человек очень справедливый и по-настоящему честный. Сегодня мы имели с ним долгую беседу, и Его Величество согласился снять все обвинения, что звучали в адрес Ордена. Больше вас никто не остановит.

- Только вот нашего друга ничто не вернет.

- Сожалею. - Очень серьезно ответил Деим. - Поверьте, искренне сожалею.

Когда Рыцари отъехали на приличное расстояние от тюрьмы (встречавшиеся по пути гвардейские разъезды исправно отдавали троице честь), Комин обернулся к своим товарищам.

- Похоже, больше нас в Умбре ничто не держит. - Сказал он сухо. - Заберем этого червяка Лина - и в Замок.

- В Замок, - согласился Беркет.

Волос молча кивнул.

Лежать под соломой оказалось ужасно душно. Неуклюжая телега тряслась по мостовой, подпрыгивая и грохоча на выбоинах; легкое тельце Алины подбрасывало на каждом ухабе, и каждый раз она боялась, что либо окажется на виду, либо скатится прямо на сидящего позади мужчину. Чтобы этого не произошло, девушка ухватилась за зашитое в холстину тело. Удивительно, но ни разу за всю дорогу у Алины не возникло чувство, что она лежит рядом с мертвецом, даже держится руками за мертвеца - никаких суеверных страхов, ни малейшей толики отвращения, ничего, что можно было бы ожидать в такой ситуации. Гораздо больше ее заботили проблемы насущные: залезшие за шиворот и под подол соломинки, из-за которых у Алины создалось впечатление, будто под одеждой у нее копошится целое семейство ежей; постоянно свербящий нос, глаза, слезящиеся даже в закрытом состоянии; оказавшееся удивительно жестким дно телеги, от ударов о которое не спасал тонкий слой соломы. А вот покачивающийся от тряской езды предмет под боком вопреки всякой логике приносил девушке успокоение; даже истерическое состояние, охватившее ее в тюрьме, как-то постепенно ушло, испарилось, и вряд ли сама Алина могла бы сказать, когда и почему это произошло.