Кэтрин Фишер - Архон

Кто-то в толпе завыл, как тоскующий пес. Наверное, отец Сетиса. Только бы солдатам удалось его удержать!

Маленькая девочка тихо встала и обернулась к толпе. Ее лицо было спокойно, исполнено глубочайшей сосредоточенности, какую Мирани иногда в ней замечала. Она без страха обвела взглядом людское море.

Аргелин положил руку ей на плечо, она подняла на него серьезные глаза. Он подвел ее к каменному алтарю, подсадил на него; босые ноги девочки свесились сбоку.

Потом он обернулся к Гермии.

— О Ярчайший! Архона здесь нет. Он не может отдать жизнь за свой народ. Поэтому вместо него мы приносим в жертву другого человека.

Птица была исполинская. Крылья ее в размахе могли закрыть небо от края до края. Она неподвижно парила на восходящих потоках воздуха, лениво кувыркаясь в волнах палящего жара, поднимающихся от земли. Потом стала снижаться.

Опускалась она медленно, зигзагами, ни на миг не сводя глаз с потревоженной земли, с рассыпанных перьев, с окровавленной тряпки. Поверхность песка была усеяна буграми и рытвинами, как будто там происходила жестокая битва; глубокие отпечатки ног вели туда и обрывались.

Птица глядела немигающе, свирепо. Когтистые лапы вытянулись вперед, готовые схватить жертву. Во всей ночной пустыне ничто не шевелилось — ни одна мышь, ни одна букашка. На многие мили вокруг не было ничего, совсем ничего.

— Что мы можем сделать? — испуганно ахнула Мирани.

«Мы?»

— Надо же что-то предпринять! Он просил меня присмотреть за ней! Разве не понимаешь, это я виновата! — Она чуть не расплакалась, подавила желание вскочить и закричать. Мысль о Сетисе причиняла мучительную боль.

«Не говори глупостей, Мирани. К происходящему приложили руку множество твоих врагов. Крисса не сразу передала тебе письмо, Аргелин арестовал их. Люди всегда приписывают своим поступкам слишком большое значение». Голос Бога звучал угрюмо. Девушка в ужасе прошептала:

— Неужели ты хочешь принять эту жертву?

Наступило молчание. Потом он произнес: «Это совсем другое дело Люди всегда думают, будто знают, как лучше».

Дым, запах ладана. Амфитеатр полнился нарастающим жаром от тел тысяч зрителей; дневной зной впитался в каменные скамьи, в мощеную сцену. Она стиснула кулаки.

— Я им не позволю.

Телия устремила на нее взгляд темных глаз из-под неровной челки. Аргелин обернулся, кивнул, из-за его спины вышла рабыня и с безмятежным спокойствием помогла девочке лечь. Наверно, малышку опоили дурманом. И тут Мирани словно обдало жаром: она поняла, что Гермия помогала генералу строить эти чудовищные планы, это злодеяние стало возможным только с ее согласия.

Нетвердой походкой, пошатываясь, Гласительница вышла вперед. Ее окутывал душный аромат пряностей. Головной убор казался слишком тяжелым, стройная шея поникла. Она возложила руки на алтарь, горящий лихорадочный взгляд по-ястребиному обежал толпу…

— О мой народ, я принимаю твою жертву. И поверьте, я вас спасу.

Толпа взорвалась радостными криками, на этот раз непритворными. Хриплое, свирепое буйство отринутой угрозы. А за ним безошибочно различался грохот катапульт, свист ядер, обстреливавших бухту.

— Они думают, это говоришь ты. — Мирани дрожала от гнева. — Может быть, ты им покажешь?..

«А может быть, ты?…» — шепнул он.

Птица кружила. Ее длинный крючковатый клюв вселял ужас.

Она поднялась выше, устремилась вниз, описала еще один круг.

Инстинкты говорили ей, что внизу, прямо под ней, ждет добыча, но глаза никого не видели. А далеко на востоке что-то шевелилось, металось, царапало землю крохотными лапками.

Птица развернулась, взмахнула крыльями. И исчезла.

Погруженная в безмолвие пустыня под луной оставалась неизменна. И вдруг взорвалась.

Из песка вынырнула рука, потом другая, потом перекошенное лицо. Сетис выплюнул соломинку и, жадно хватая ртом воздух, принялся горстями сгребать с живота и ног песчаную тяжесть.

— Орфет! — крикнул он, но песчаный холм возле него уже раскрылся; из него, кашляя, приподнялся музыкант, будто восставший из мертвых; с него струился песок, из страшных бесформенных груд возникли лицо и руки. Сетис встал на колени, протирая глаза. Вытряхнул песок из волос, пошарил вокруг, ища Алексоса.

— Архон! Она улетела! Выходи!

Его отодвинула мясистая рука. Орфет сунул пальцы в кучу песка, пошарил; не найдя мальчика, помедлил немного и стал копать снова. Глубже.