Кэтрин Фишер - Архон

Остальные Девятеро озадаченно переглядывались.

Мирани сняла маску и откинула волосы с лица. Подошла к Телии, взяла ее за руку.

— Ты меня узнаешь?

— Ты та самая девушка. Подруга Сетиса.

— Меня зовут Мирани.

— Ты ему нравишься. — Телия смотрела, как к ней вниз по ступенькам со всех ног бежит отец. Он крепко обнял девочку, поднял глаза — его лицо постарело на много лет. Но сказал он только:

— Куда нам теперь идти?

Мирани задумалась.

— В Город. По пропуску Сетиса. Найдите там уборщицу по имени Патти и скажите, что вас послала я. Она отведет вас к Креону. Оставайтесь у него.

— Альбинос?

— Он… не простой человек. Он будет знать, что вы идете.

Старик оглянулся на нетерпеливо переминающихся солдат.

— А ты?

— От меня больше пользы здесь. Поторопись!

Он кивнул и, подхватив девочку, поспешно ушел. Но у подножия лестницы обернулся.

— Мне никогда тебя не отблагодарить. Он пришел только из-за тебя.

Она так устала, что едва нашла в себе силы ответить ему. Потом, когда он скрылся, из Порта донесся страшный грохот, громкие голоса, какие-то звуки, которых она никогда раньше не слышала. Лязгнула бронза, крики перешли в хриплый, страшный рев. В то же мгновение в нее вцепился сотник.

— Госпожа! Скорее!

Он втолкнул ее в паланкин, она почувствовала, как рабы подхватили его и пустились бегом.

— Что случилось? В чем дело?

В паланкине уже сидела Ретия. Она откинула занавески, и ее лицо озарилось. По щекам плясали красные отблески пламени, в глазах пылала радость.

— Джамиль нападает, — прошептала она.

He думайте, что боги очень сильные. Мы слабее, чем вы.

Как легко о нас забывают! Вера в нас хрупка; мы получаем ее только от вас, а вы — существа легкомысленные.

Вы создавали себе богов из деревьев, из птиц, из причудливых демонов; вы поклонялись камням и сочиняли про нас тысячи легенд. Набравшись сил, смеялись над нами, а в слабости просили у нас снисхождения.

Я держу мир в ладонях, как голубую сферу, но стоит вам испустить хоть один жалобный крик, и он пронзает меня, и я не могу уничтожить этот мир.

По сравнению с вами боги — все равно что дети.

« Зяблики, наверное», — подумал он, осторожно вступая под арку.

Миллионы и миллионы зябликов, неразлучников, больших и мелких попугаев, воробьев и других птиц, названий которых он не знал. Птицы, занесенные за тысячи миль от своих исконных мест, птицы с пышными перьями и длинными хвостами, они словно вышли из сказок про джиннов и белокожих принцесс.

Они окутали разрушенный город пернатой, непрестанно колышущейся пеленой; древние камни и груды песка, принесенного ветром, внимали их чириканью, крикам и перепалкам. Земля стала белой от помета; сапоги Сетиса погрузились в белесую липкую массу, накопившуюся за долгие столетия. В воздухе стояло зловоние. Орфет укутал лицо платком, только Алексос не обращал на это внимания, старался приманить мелких попугайчиков крошками черствого хлеба.

Птицы смотрели на них глазами-бусинками. Крошечные тельца выстроились рядами на подоконниках и крышах, сидели, притиснувшись друг к другу, кувыркались, повисали и падали, вспархивали, клевали — вечное движение не стихало ни на миг.

Кроме птиц в городе, казалось, никого не было.

Возле ворот Орфет замешкался. Осторожно огляделся, взмахом руки подозвал Сетиса. Чем дальше они шли, тем более зловещим становился город. Они уже битый час лазали по разрушенным улицам и площадям, и коричневые кирпичные стены раскалились на солнце так, что было больно дотронуться.

— Не отставай! — Сетис бросил через плечо взгляд на Алексоса.

— Сетис, как здесь много птиц! Чем же они все питаются?

Хороший вопрос. Тут ничего не росло, в камнях не было ни капли воды. Вверх по утесам карабкались разрушенные дома. Пустые комнаты, засыпанные пылью; просевшие крыши; одиноко стоящие колонны; разбитые статуи выше человеческого роста, иссушенные пустынными ветрами. Подлезая под остатками одной из статуй, Сетис поднял глаза. Нога и туловище в короткой тунике, а на спине — огромный выщербленный кусок камня. Груды каменных осколков преграждали путь; один из них пошатнулся под ногой Сетиса, юноша чуть не упал, ухватился за камень и перевернул его. Тот был покрыт резным орнаментом, изображавшим перья. Плотно сложенные, огромные. Крыло. Без сомнения. Мощеную дорогу с обеих сторон обрамляли шеренги исполинских крылатых существ. У них не было лиц — казалось, грозная армия, прокатившаяся по этим краям в незапамятные времена, разбила статуи, сорвала головы с причудливых крылатых божеств.