Д Кузиманза - Ну и что, что тролль[СИ]

Маркусу я так и не рассказала. Он не понял бы, почему какой-то сон может иметь такое большое значение. Конечно, про себя смеялся бы надо мной, а вслух сказал бы, что всё будет хорошо. Всегда так говорил, желая меня успокоить.

— Ты слишком много думаешь, это мешает тебе нормально жить, — сказал когда-то.

— И что? Как я могу измениться? Я должна вынуть кусок своего сердца или души?

— Не знаю, но тебе не помешает больше радоваться тому, что ты имеешь.

— Но я радуюсь каждому дня, радуют мне пустяки, на которые многие не обращают внимания.

"А этот сон — радость, — сказала я мысленно, — и не пробуй меня изменить!"

…Теперь во сне я вижу Маркуса. А наяву эту нелепую гостиницу, шумную корчму, Готфрида, больше похожего на завсегдатая университетской библиотеки, громилу Мартину.

И Айвена.

Вот уж повезло, так повезло.

Но почему? Кто он? Зачем он?

Тот же самый вопрос мучил и других.

Но другие не собирались ждать сложа руки.

Мартина постучала в дверь. Готфрид понял, кто за дверью, по гулкому стуку. А вот шагов не слышал: надо же, такая туша, а словно крадущийся зверь. Хотел поклониться госпоже хозяйке, но та отмахнулась:

— Мы — свои люди, а дело важное!

Управляющий вопросительно взглянул на Беззащитную Сиротку, и та объяснила:

— Ты говорил, что этот Айвен — могучий маг. И я подумала, что если?..

— Если мы свои, то позволь тебя перебить. Я не говорил, что Айвен — могучий маг.

— Но…

— Ни тебе и никому другому…

— Но…

— Ничего подобного я не говорил, хотя уверен в этом. И ты уверена. И леди Элизабет. И Мартин, твой муж. И Ингигерда…

— НО-О-О!… - мощный вопль Мартины заглушил голос Готфрида, и тот с улыбкой умолк. — Но как же так? Если никто мне об этом не говорил, то почему я это знаю и уверена?!

— Не знаю. Не знаю, почему так суетился и суечусь вокруг него. Не знаю даже, почему считаю его моим другом?!

— Так может быть?.. — Мартина оживилась. — Может быть, это от его чар? Он нас заколдовал, чтобы мы ему угождали. Но я согласна заботиться о нём и сама по себе, только бы выполнил моё желание! А ты?

— Я тоже. Чего не скажешь о леди Элизабет.

— Странно, за что ей не любить Айвена? Такого доброго и симпатичного мужа!

— Гм, — помялся Готфрид. — Видишь ли… есть у меня мысль… Если Айвен мог внушить нам, что мы его любим, то и с леди Элизабет могло произойти то же самое.

— Но чем плохо любить такого мужа? Потому, что он не лорд? Уж эти высокородные задаваки!

— Мартина, мне кажется… но учти, только кажется…

— Да говори же, в чём дело!

— Видишь ли, если он мог внушить мне, что я его друг, то леди Элизабет мог внушить, что она…

— Да не поверю! Он честный человек — по лицу видно.

— Не возражаю. Но до сих пор мы с тобой не слишком доверяли внешности. В отличие от Мартина. А тут вдруг размякли.

— Ой!!! — вырвалось громогласно из могучей груди Мартины. — Она не жена ему и вдруг это поняла?! Как мы — да?

— Не знаю, но всё указывает…

— Нет, Готфрид, не верю я в его бесчестность. Если он и заколдовал её, то тоже с какими-то намерениями.

— С какими? С какими, кроме тех, которые, как говорится, лежат на поверхности?

Мартина хмыкнула, пожала плечами.

— Ладно, сейчас мне важнее, чтобы он исполнил моё желание. Ведь через несколько дней он может превратиться в тролля, и неизвестно, останется ли у него прежняя магическая мощь?

— Никогда не слышал, чтобы какой-то маг превратился в тролля, даже побывав в тех проклятых местах, — пожал плечами в ответ Готфрид.

— Это верно, но на всякий случай я попрошу его выполнить моё желание завтра же! Меня пугает только одно. До сих пор Айвен не сделал ничего магического. Он ведёт себя, как самый обычный человек! Я заглянула в его комнату, а он спит.

— Ну и что? Все спят, и маги тоже.

— Но у него был такой… трогательный вид… он хмурил брови во сне… Совсем как Мартин, когда был мальчишкой!

После заката дневные звуки стихли. Казалось, что лес замер в ожидании чето-то, что может случиться в темноте. Сумерки, тишина, только тихий ветерок шелестел листьями на деревьях, и звёзды загадочно помаргивали на тёмно-бархатном небе. Дневной лес засыпал, ночной — ещё чувствовал себя неуверенно и не решался выбраться из нор и логовищ.

Треск ломаемых веток гремел на всю округу, а огонёк на растопке в поспешно разожжёном костре казался совсем беспомощным. Но пламя сначала робко, потом с отличным аппетитом принялось перескакивать с одного куска дерева на другой.