Роджер Желязны - Рыцарь Теней

Иду. Звуки шагов приглушены. Дышать немного трудно. Я гадал, вызвать мне Логрусово зрение или лучше попробовать нечто подобное посредством Образа. Хотя мне не хотелось делать ни того, ни другого — воспоминания о самых гадостных аспектах обеих Сил были еще слишком свежи. Я был уверен, что со мной вот-вот что-то случится.

Я остановился и осмотрел зеркало, которое, как я подумал, должно быть отведено для меня, — оправленное в черный металл, с инкрустированными серебром различными знаками магических искусств. Стекло было пасмурным, как будто духи уплыли из поля зрения в его глубины. Мое лицо выглядело более худым, черты его — более тяжелыми, и, кажется, едва заметные багряные нимбы мерцали в зеркале вокруг моей головы. В этом изображении было нечто холодное и неопределенно-зловещее, но, сколько я ни смотрел в него, ничего не происходило. Никаких посланий, озарений, изменений. На самом деле, чем дольше я смотрел, тем больше все эти драматичные штришки казались лишь обманчивой игрой света.

Я зашагал дальше, мимо проблесков неземных ландшафтов, экзотических созданий, намеков на воспоминания, картинок, чуть ли не вытянутых из подсознания умерших друзей и родственников. Что-то из водоема даже махнуло мне кочергой. Я помахал в ответ. Уцелев после столь недавнего и болезненного похода через мир меж теней, я не боялся этих странностей и возможной угрозы, хотя в другое время меня бы это напугало. Мне показалось, что я заметил виселицу, раскачиваемого сильным ветром повешенного со связанными за спиной руками и над ним — небо Эль Греко.

— У меня выдалась пара тяжелых дней, — сказал я громко, — и ни малейшего признака конца невзгод. И вроде как я спешу, если, конечно, понятно, о чем я говорю.

Что-то врезало мне по правой почке, я крутанулся волчком, но там никого не было. Затем я почувствовал на плече руку, поворачивающую меня. Я тут же подчинился ей. Опять никого.

— Прошу прощения, — сказал я, — если этого здесь требует истина.

Невидимые руки продолжали толкать и дергать меня, ведя мимо множества притягательных зеркал. Меня тащили к дешевому на вид зеркалу в деревянной раме, окрашенной в темный цвет. Оно выглядело так, будто куплено на распродаже. Около левого глаза моего отражения в стекле был незначительный дефект. Какие бы силы ни толкали меня к этому зеркалу, возле него они оставили меня в покое. Мне пришло в голову, что здешние силы и в самом деле пытались ускорить ход дела в ответ на мою просьбу, а не просто торопили меня из-за своего капризного характера.

Так что:

— Спасибо, — сказал я, просто ради безопасности, и продолжил вглядываться. Я покачал головой взад-вперед и из стороны в сторону, по моему изображению побежала рябь. Я повторял эти движения, дожидаясь того, что могло бы случиться.

Изображение мое оставалось неизменным, но после третьей или четвертой волны ряби фон изменился. Он больше не был стеной тускло освещенных зеркал, что протянулась позади меня. Она уплыла прочь и при следующем движении не вернулась. Стену сменил темный кустарник под вечерним небом. Я продолжал качать головой, но рябь исчезла. Кусты казались весьма реальными, хотя периферийным зрением я заметил, что коридор в обоих направлениях остался нетронутым и у него по-прежнему обе стены.

Я продолжал исследовать вроде бы отраженный кустарник, выискивая знамения, предзнаменования, условные знаки или просто какое-то движение. Ничего не обнаруживалось, хотя наличествовало вполне реальное ощущение глубины. Я даже чувствовал на шее прохладный ветерок. Должно быть, я всматривался в отражение несколько минут, ожидая, что зеркало воспроизведет что-нибудь новое. Но — не воспроизвело. Если это самое лучшее, что могло предложить это зеркало, то пора двигать дальше, решил я.

Затем в кустах за моей спиной что-то вроде бы шевельнулось, заставив сработать рефлексы. Я быстро развернулся, поднимая руки перед собой.

Это был всего лишь шуршащий ветками ветер. Я увидел, а затем понял, что нахожусь уже не в коридоре, и вновь обернулся. Зеркало и стена пропали. Теперь я стоял лицом к низкому холму, увенчанному на вершине разрушенной каменной кладкой. Из-за разбитой стены проблескивал свет. Во мне пробудилось не только любопытство, но и ощущение цели, и я начал медленно подниматься на холм, не теряя при этом осторожности.

Небо, пока я поднимался, вроде стало еще темнее, и было оно безоблачным, обилие звезд пульсировало незнакомыми созвездиями. Я украдкой продвигался среди камней, трав, кустов, битой кладки. За стеной, оплетенной вьющимися растениями, я теперь слышал голоса. Хотя различить слов я не мог, то, что я слышал, разговором не было, скорее какофонией, — как будто несколько человек, обоих полов и различных возрастов, одновременно читали монологи.