Год дракона (СИ)

– Максик! – мне стоило немалых усилий повысить голос, чтобы перебить его. – Ты не виноват. В этой ситуации никто не виноват, потому что эти твари очень хитрые и сильные. И, окажись ты на той поляне, не известно, как бы повернулась ситуация… Возможно, тебя бы тоже взяли в плен… возможно, даже убили бы… Все случилось, как случилось… и ты поступил правильно… сделал все, что мог…

Я старался говорить бодро и держаться молодцом, но голос мой слабел с каждым словом. Я чувствовал, что делаю слишком большие паузы, я задыхался и дрожал. И видеть при этом бледное испуганное лицо брата было невыносимо. Я собрал остаток сил и сказал:

– Максик, тебе не нужно бояться. Ты ни в чем не виноват…

– Ты говоришь так, будто умираешь…

– Такой вариант возможен.

– Замолчи!

– Я просто пытаюсь подготовить тебя на всякий случай. Ведь произойти может все что угодно…

– Ты просто пользуешься своим положением!

Я молчал. Во-первых, мне было трудно говорить, во-вторых, я пытался подготовить брата к худшему, но только сильнее пугал его.

– Ты прав, я капризничаю, – я прикрыл глаза. – Но я имею права: не каждый день меня ранят в живот.

Максик улыбнулся, и эта улыбка стоила дороже всех сокровищ мира. Мне не хотелось оставлять его одного, но я не знал, хватит ли мне сил дождаться Вовки. Максик смотрел на меня с надеждой и отчаянием. Мы только что стали братьями – без всяких условий и условностей. Это был момент, о котором я мечтал, как только мы отправились в Болгарию. Именно так я его себе и представлял: наша братская привязанность с Максиком возьмет верх над моими страхами и его обидами.

Как я и предполагал, чай мне не помог, и с каждым часом я чувствовал себя все хуже и хуже. Я проваливался в забытье, а когда снова приходил в себя, видел у своей кровати брата. Похоже, он не отходил от меня ни на минуту, потому что едва я открывал глаза, как его лицо озарялось улыбкой облегчения и надежды. Я пытался говорить с ним, но голос мой ослаб настолько, что я сам не слышал того, что произносил. Я чувствовал себя виноватым перед братом за то, что заставляю его проходить через этот кошмар.

Когда я пришел в себя после очередного провала в темноту, Максик, видимо, не выдержал происходящего и сам заговорил о том, к чему я пытался его подготовить:

– Знаешь… Вовка был прав: после ритуала мои сны о чудовищах прекратились. Я снова стал видеть то, что видел, когда был маленький – события из жизни, всякие путешествия и глупые ситуации. Это было так чудесно! Я словно освободился, словно излечился от тяжелой болезни. Но потом приехали близнецы и дали мне попробовать уран. Да, он придает мне силу, и мне нравится управлять ею, но… кроме этой силы он дает мне еще кое-что… нечто жуткое, – Максик сделал долгую паузу, как будто набирался смелости, чтобы произнести это. – Сны! Он дает мне ночные кошмары про мертвых драконов. Я вижу их снова и снова – убитых, заморенных голодом, замученных – и не могу найти покоя, пока не нарисую, – на глазах брата выступили слезы. – Словно вся история гибели нашего рода проходит через меня… Я боялся, что я сойду с ума от этого, потому что каждая ночь для меня – пытка. А сейчас… – губы Максика задрожали. – Жень, не заставляй меня переживать еще и твою смерть… Я просто не вынесу этого!

У меня в горле встал комок, из-за которого было трудно дышать. Мне и так каждый вдох и выдох давался нелегко, а тут я просто задохнулся. Максик воспринял это, как попытку что-то сказать, поэтому положил руку мне на плечо и улыбнулся:

– Молчи, не трать силы. Лучше борись, Женька! Ты нужен мне и нужен Вовке! Знаешь… моим ярким воспоминанием детства был не Вовка, а ты. Ты был со мной рядом в детдоме, ты заступался за меня, ты успокаивал и говорил, что все будет хорошо. Ты, а не он.

Я попытался возразить, но Максик остановил меня:

– Я понимаю, да. Он боролся за нас по-своему, но не смог победить обстоятельства. Тем не менее, я считаю своим кумиром тебя, а не его. Помнишь, в детдоме дети забрали у меня водяной пистолет и солдатиков? Я пришел к тебе – не жаловаться, нет. Просто хотел поделиться своим горем. Ты погладил меня по голове и сказал: «Я не дам тебя в обиду, потому что ты мой младший брат». Помнишь?

Я слабо кивнул.

– Ты самый лучший в мире старший брат, Женька! – на мою ладонь капнула слеза, и мне стало невыносимо стыдно. Тогда, в детдоме, я повторил Максику слова Вовки, сказанные им в тот день, когда нас увозили в детдом. «Я не дам вас в обиду, потому что вы мои младшие братья», – шепнул он мне, перед тем как нас с Максиком посадили в машину. И чтобы придать себе сил в новом коллективе, я опять, как в детстве, играл в меня и Вовку, отведя себе роль старшего брата. Для меня это был способ примириться с ситуацией, а для Максика он стал основой гораздо более сильных чувств.