Год дракона (СИ)

– Жень, пожалуйста… не умирай… – брат перешел на шепот и, уже не в силах справляться с нахлынувшими эмоциями, заплакал.

Раньше я никогда не думал о своей смерти: как она настигнет меня, где это произойдет и сколько будет длиться. И вот наступил момент, когда не думать о ней уже невозможно. Если бы можно было выбирать, я бы предпочел умереть в бою. Красиво упасть – пронзенным вражеским мечом или сраженным вражеской пулей. Я бы предпочел, чтобы братья нашли меня уже бездыханного – тогда бы они смогли дать волю чувствам, они могли бы кричать в бессильном гневе или рыдать, не беспокоясь о том, что причинят этим страдания мне. Но медленно угасать в постели – беспомощным и хилым – это было нечестно по отношению ко мне и моему пятнадцатилетнему брату. Если бы я мог продержаться, просто пережить какой-то отрезок времени, после которого наступило бы выздоровление, я бы пережил. Я бы стиснул зубы и сделал все, чтобы перебраться на другую сторону. Но я не знал, есть ли такое условие. Я не знал, что происходит с моим организмом. Возможно, то, что я еще жив, – уже большое достижение.

Максик вытер слезы и взял себя в руки.

– Я не отпущу тебя, понял? – сквозь зубы произнес он. – Что бы ты себе ни думал, никуда ты от меня не денешься!

Это прозвучало так безапелляционно, что я сам поверил в сказанное. Если бы смерть вызвала брата на дуэль, я уверен: Максик бы вышел победителем.

К сожалению, смерть предпочла действовать тихой сапой и постепенно подтаскивала меня к черте, переступив которую, я потеряю все шансы на возвращение. Я снова проваливался в небытие и снова возвращался, и с каждым разом мое пребывание в сознании становилось все короче, а черные пробелы – все длиннее. И когда я открывал глаза, я видел, что отчаяние в глазах брата все крепнет. Мне хотелось его поддержать, и я улыбался. Не знаю, насколько жалкой выглядела эта улыбка, но это все, что я мог сделать для младшего.

Когда меня в очередной раз накрыла темнота, я вдруг почувствовал, как медленно погружаюсь на дно реки. Я всем телом ощущал ее течение, но мне было не победить его. Толща воды придавила меня так, что я не мог пошевелить и пальцем. Только лежал и смотрел, как река катит надо мной свои тяжелые темно-зеленые волны. Сквозь них почти не проникал свет и звуки доносились искаженными и глухими. Возможно, именно это явление древние греки и назвали Стиксом – рекой забвения.

========== Воскрешение ==========

Под водой было тяжело даже моргать. Я, сколько мог, лежал с открытыми глазами, но стоило мне их закрыть, как я преодолевал небывалое сопротивление, чтобы снова увидеть бутылочно-зеленую толщу воды. И вот, когда я в очередной раз, дав глазам отдохнуть, с трудом приподнял веки, в глаза мне ударил нестерпимо яркий свет. Я помнил, что о таком свете рассказывали люди, пережившие клиническую смерть, но они описывали его теплым и приятным, а этот без жалости слепил меня. И не было никакого чувства защищенности и гармонии. Видимо, для драконов смерть наступала несколько иначе. Я зажмурился, ожидая, когда душа покинет тело и перенесется в другой мир, но вместо этого ко мне начал возвращаться слух.

– Он приходит в себя, – донесся издалека чей-то голос.

Я снова попытался открыть глаза, но свет резал по ним белым ножом, и я ничего не видел.

– Все хорошо, Женя! Все хорошо, – я ощутил на своем лбу чью-то руку – теплую, сухую, легкую. От нее веяло спасением.

Я хотел спросить, где я и что произошло, но из горла вырвался только хрип.

– Не надо разговаривать, не трать силы, – голос слышался уже отчетливей. Он был знакомый и приятный, но я не мог определить, кому он принадлежит. И сквозь завесу слез я видел одним расплывчатым пятном чье-то лицо. Если он называет меня по имени, значит ему можно доверять, потому что незнакомца Максик бы не подпустил ко мне.

– Женька! – второй голос прозвучал громче, и его я узнал бы из тысячи других – Вовка! Моя постель покачнулась – он сел на край кровати и взял меня за руку.

– Ну как ты, дружище? Напугал нас…

Сквозь туман и слезы я пытался разглядеть брата, но лишь по плечистой фигуре и голосу понимал, что передо мной – Вовка. Я беззвучно, как рыба, шевелил губами – спрашивал, как Максик.

– Теперь все будет хорошо. Кот поставит тебя на ноги, – заботливо произнес брат.

Кот! Это его голос я услышал первым. Видимо, Максик позвонил двуглавому, чтобы попросить совета, ведь из меня лекарь был хреновый. А близнецы приехали, чтобы не бросать парня одного наедине с проблемой.