Святослав Логинов - Многорукий бог далайна

Шооран расстелил выдубленную кожу и соорудил постель. Лежал на спине, глядя на клубящиеся в тёмной вышине волны небесного тумана, почти невидимые, а скорей угадываемые благодаря многолетней привычке. Наконец он был один и никому ничего не должен, и можно было просто лежать, не думая о завтрашнем дне. Память милосердно унесла его в давнее прошлое, когда пределом мечтаний было стать цэрэгом и пройтись в панцире, башмаках и с копьём в руке под завистливыми взглядами мальчишек. Он жил тогда здесь, по этим местам гнался за туккой. С тех пор он вырос: был и цэрэгом, и изгоем, и земледельцем. Но главное – он стал илбэчем и сумел изменить мир. Конечно, Ван, если верить легендам, поставил больше оройхонов, но Шооран сумел замкнуть далайн в кольцо и тем решил судьбу богов. Он создал новую страну, а древнейшее государство мира уничтожил, присоединив к добрым братьям. Пусть воины и баргэды думают, что это дело их рук – без илбэча их стараний никто бы и не заметил. Действительно, мир за последние годы перевернулся, но родной оройхон остался неизменным. Те же тэсэги, тот же хохиур, тот же далайн, хоть и съёжившийся так, что в полдень удаётся разглядеть другой берег. Поэтому нельзя сказать, будто мир стал совсем другим, ведь в детстве он был заключён в этом оройхоне, а оройхон остался прежним.

Запутавшись в необязательных мыслях, Шооран задремал. Разбудило его лёгкое прикосновение. В первое мгновение душу сковало ужасом: разом вспомнилось, что сейчас мягмар и прикосновение может означать, что к нему подползает выгнанный наружу парх или гвааранз. И лишь затем Шооран понял, что его касаются человеческие пальцы.

– Кто?.. – хрипло со сна выдохнул Шооран.

– Я-а… – донеслось из темноты, и снова шершавая ладошка коснулась лба.

Неживой, с сипящим придыханием голос было невозможно спутать ни с чем.

– Ай? – Шооран сел на постели. – Откуда ты здесь?

– Я тибя иска-ла… За-чем ты отдал миня-а? Я не хачу с той женщиной. Я хачу с табой.

– Ну что ты… – забормотал Шооран, отчаянно пытаясь сообразить, как избавиться от неожиданной попутчицы. – Никому я тебя не отдавал. У меня дела, я же говорил… Ты пока там поживи. Яавдай добрая, только ей помочь надо, у неё рука больная.

– Ана злая-а… – Казалось, Ай с присвистом тянет заунывную песню. – Я знаю, ты савсем ушёл. И я с табой. Ты миня не праганяй, а то я умру. – Ай издала странный звук, похожий на отрывистый смешок, и лишь через секунду Шооран запоздало понял, что она всхлипнула. – Скоро у женщин день раждения, – продолжала выпевать Ай, – я савсем взрослая, а не вырасла-а. И ты миня не люби-ишь. Ты ту люби-ишь, злую, я зна-ю… А я хачу быть тваей радостью и усла-дой…

В ночной тишине, когда лишь пятна гнили блазнят взгляд, под рокот бушующего новогоднего далайна, эти слова не казались смешными, в них чудилась нечеловеческая сила, словно не сумасшедшая уродинка, а сама душа выморочных земель заявляла права на непослушного илбэча.

Шоорану стало страшно. Невидимые пальцы расстегнули ему жанч и бессильно заскребли по хитину кольчуги. Ай снова всхлипнула, на этот раз громко и отчётливо.

– Я не брошу тебя, – сказал Шооран единственное, что мог сказать. – Завтра мы пойдём вместе.

– Скажи, что ты будишь маей опорой и защитой…

– Я буду твоей опорой и защитой.

– Харашо, – произнесла Ай и успокоенно ткнулась мордочкой в хитин.

Несколько дней они бродили по знакомому до оскомины побережью. После ухода изгоев здесь стало гораздо спокойнее. Едва закончился мягмар, народ схлынул с мокрых оройхонов, побережье опустело, и, если бы не Ай, можно было бы работать, не опасаясь, что его заметит случайный бродяга. Но Ай ходила за ним, словно привязанная верёвочкой. Они миновали ровные пространства западного берега, где можно было бы поставить оройхон и уйти прежде, чем хоть кто-нибудь обнаружит его, пересекли перешеек возле земель Моэртала, где в тесном заливе можно не страшиться Ёроол-Гуя, выбрались на восточный берег. У этого места тоже были свои преимущества: прежде Шооран почти не бывал здесь, и, значит, тут не ожидают илбэча. Но все эти места приходилось миновать впустую из-за того, что позади шлёпала по грязи крошечная Ай, не сводившая с Шоорана преданного взгляда.

Когда впереди замаячили дымы огненного болота, отделяющего землю вана от древних земель, Шооран решился. Он демонстративно разложил на тэсэге всё свое барахло и сказал Ай:

– Я ухожу по делам и вернусь завтра вечером. Жди меня здесь.