Святослав Логинов: Чужой кусок

Хорош был незваный гость: чрево тугое, губы масляные, голос зычный. Парчовый халат облекал плотную фигуру, на голове — круглая соболья шапка, ноги в сапогах с загнутыми носами, на руках перстни, да всё с яхонтами. Нукеры по сторонам стоят с кривыми саблями, так что, не подступишься.

Гостю, хоть он и незваный, ковры постелили, подложили под седалище пуховые подушки, вытащенные из придАных сундуков. Попробуй не уважь такого, так и головы лишишься.

— Чем угощать будете? — спросил гость.

— Что есть в печи, все на стол подадим, — с поклоном ответил староста.

— Давай поскорей, а то я ждать не люблю.

— Мы со всей готовностью, а вы, будьте добры, скажите, что откушивать изволите?

— Наша невестка всё трескат, — русской пословицей ответил гость. — Мёд и то жрёт.

Никто не засмеялся, люди молча ждали.

Две женщины расстелили на земле скатерть, принесли ковриги хлеба и парное молоко прямо в подойнике.

Степняки пресного молока не едят, ждут, пока скиснет, но этот, видать, не их крови, выдул весь подойник, зажевал караваем.

— Долго мне ещё ждать? Кушать хочу, жратву рубать, наворачивать! Не дадите съестного, за вас примусь.

— Так ведь готовить надо, само не сделается, кухаркам время потребно. Народ говорит, что быстро получается только щи варить да блох давить, но и для щей свой срок нужен, сами не сварятся.

— Надо будет, так сварятся. Когда я обедать желаю, всё скоро готовится. Главное, припасы взять все, какие нужны, и помнить, что стряпаешь не кому попало, а мне для пропитания и ублажения. Поняли? Тогда — марш по кухням!

Бабы убежали, словно им пятки поджаривать начали, а через три минуты уже тащили полный чугун горячих щей с убоиной, а следом и второй.

— Так-то оно лучше!

Ждали, что гость и щи выхлебает прямо из пышущего жаром чугуна, но нет, перелил щи в новенькую лохань, вместо ложки ухватил половник, но хлебать не стал, обвёл взглядом сельчан.

— Что же, никто со мной трапезы разделить не хочет? В одну глотку пихать скучновато. Не уважаете гостя, да?

— Робеем…

— А ты не робей. Кто сегодня пообедать не успел, подходи и садись напротив. Только смотри, есть со мной вровень. Пропустишь хоть одну перемену или съешь меньше, чем я, значит — недостоин. А недостойного я с потрохами сожру и костей не сплюну.

Тут уже народ заробел вдвое против прежнего.

— Ну? — гость стукнул половником о край лохани. — Мне самому сотрапезника выбирать? Так я живо…

Народ попятился. Уж больно обещание незваного гостя было похоже на правду. И только из самых дальних рядов вышагнул драный мужичок-загуменник. Кто он такой, откуда взялся в селе — никто не знал. Просто был мужик сам по себе — и всё тут. Обитал в ничейной заброшенной баньке, не имел ни кола, ни двора, ни голоса в миру. Порой нанимали его на батратчину, да раскаивались, поскольку работник из мужика был никудышный, никакой пользы от него, кроме порчи не видывали. Чем был жив загуменник — неведомо, здоровому мужику даже на паперти не подают.

— Эх, — сказал он, — всё едино погибать, так хоть поем вволю напоследок.

— Вот это люблю! Садись, дурачина, пируй перед кончиной!

Загуменник уселся супротив гостя, придвинул поближе лохань. Посудина была равна той, что незваный гость себе выбрал, только как следует пользованная. А где новых на всех набрать? Хотя, что в этой лоханке кухарка заводила, только сама кухарка и знает. Сполоснула лохань, и довольно, для загуменника сойдёт.

— А что, — спросил мужик, переливши щи из второго чугуна с лохань, — ежели ты меня переешь, такое дело оговорено. А ну как я тебя объем, что тогда?

— Этому не бывать.

— Всё-таки… Чем чёрт не шутит, пока бог спит.

— Тогда я тебя всё равно сожру.

— Понятненько. Давай, жри. Токо, смотри, не подавись. И вот, ещё… ты молоко пил, а мне не дадено.

— Обойдёшься. Молоко мне дали для разгона, а то сухая ложка рот дерёт.

— Как скажешь. Я могу и без разгона. Ну, что, начинаем щи есть, пока не остыли?

Рот у тощего загуменника оказался широченный, так что лохань со щами он охоботал вровень с толстопузым гостем.

Заполошные стряпухи приволокли мгновенно испёкшийся пирог с горохом и второй — с грибами. Гость кривым ножищем располовинил пироги, захрустел прожаристой корочкой.

— Куски-то неравные, — заметил сотрапезник. — Жадничаешь ты, барин, себе больше тянешь. Как бы мне не оголодать, с тобой рядом сидючи.