Святослав Логинов - Многорукий бог далайна

Проснулся он на следующий день утром. Ай по-прежнему оставалась неподалёку, голова на неестественно тонкой шее медленно поворачивалась, высматривая опасность. Можно было бы подумать, что Ай так никуда и не отходила, но возле локтя Шооран увидел три большие чавги, значит, Ай не просто торчала на одном месте, но и промышляла где-то.

Они собрались и двинулись в обратный путь. Уходя, Шооран прислушивался, стараясь различить шум боя на бывшей границе, но там было тихо.

Казалось бы, последние события должны были взорвать плавное течение жизни, но именно этого и не случилось. Разрушение границы взбудоражило армию и одонтов, но поскольку соседи почему-то не нападали, прочие жители остались безразличны к случившемуся. Да и то сказать: все, кого обуревало беспокойство, кто мог и хотел уйти с насиженных мест, ушли ещё год назад, и теперь страна была образцом, о каком мечталось одонтам прошлых лет. Возможно, поэтому власти не стали искать илбэча. Одонтам внутренних земель это было ни к чему, а прочих Моэртал сумел убедить, что свободный илбэч принесёт больше пользы, чем пойманный.

И Шооран оправдал высокие надежды. Каждую неделю то здесь, то там возникал оройхон. Большинство из них приносили сухие участки, так что успокоившаяся страна вновь пришла в движение, только на этот раз верноподданническое. Добрые граждане один за другим получали большие поля из рук законной власти, и царские баргэды путались в тройных и четвертных дюжинах, подсчитывая грядущие доходы.

Так прошёл месяц, и второй, и все были довольны.

Всё это время Шооран вёл жизнь сказителя. Ходил по мокрым оройхонам, стараясь только не забредать в глубь болота, чтобы избавить себя от ненужной беготни в случае визита Многорукого. Вечерами собирал вокруг себя людей и повествовал о мире, людях и богах. Иногда, когда боялся, что не хватит голоса, говорил под музыку, но чаще, в подражание Чаарлаху, старался обойтись без сувага. Пел о том, что слышал в чужих землях, порой придумывал своё. Но в конце всякий раз звучала история о смерти Чаарлаха, певца, выдававшего себя за илбэча, чтобы илбэч мог спокойно жить.

Известность Шоорана росла, его и крошку Ай узнавали издали, и теперь они могли бы спокойно идти через сухие земли, не боясь предусмотрительной ненависти мужиков. Но зато и строить становилось всё тяжелее. Сказитель всегда на виду. Чтобы отвести от себя подозрения, Шооран дожидался, пока утомлённые люди разойдутся, потом вслепую совершал ночной бросок, куда-нибудь в сторону, в предутренние часы ставил оройхон и возвращался к Ай, покорно караулившей уложенный в колыбель суваг. После этого приходилось день или два отсыпаться, а затем можно было начинать всё сначала.

Единственное место, где Шооран старался не останавливаться надолго, был мыс около владений Моэртала. Здесь помнили, что он беглый цэрэг и объявлен вне закона. Зато именно сюда чаще всего прибегал Шооран ночами, увеличивая новую провинцию, которой управлял Ыуртак – взрослый сын зажившегося на свете одонта Ууртака. Полуостров рассекал далайн на две приблизительно равные части, пролив, соединявший их, с каждой неделей становился всё уже, так что скоро можно было надеяться увидеть вдали берег – проклятую страну добрых братьев.

Безумный илбэч за два года не принёс стране вана ни единого сухого оройхона, Шооран создал их больше полутора дюжин. И это не считая собственной страны и работы в плену у общинников. Лишних земель по-прежнему не было, но всё же всякий здоровый мужчина мог найти себе место. Изгоями оставались калеки и женщины. Им не давали земли здесь и не пускали в новую страну, позволяя умирать на мокром. Впрочем, облав на них тоже не устраивали – калеки не опасны, а выловить их, прочесав изрезанное и бесконечно растянутое побережье, непросто. Среди этого однообразно-пёстрого люда Шооран становился всё более заметен, так что начинал подумывать, а не бежать ли ему обратно в свою страну или, напротив, поближе к кресту Тэнгэра. Но пока продолжал изображать сказителя, а ночами работать, надеясь, что Ай ничего не поймёт.

– Я ухожу по делам. – Ему больше не приходилось добавлять, что он скоро вернётся, это подразумевалось само собой.

Ай кивнула, соглашаясь, и он исчез в сгущающейся багровой тьме. В разобранной колыбели остался лежать суваг. Шооран знал, что, пока он не вернётся, Ай не ляжет в постель и будет спать, соорудив гнездо из каких-то обрывков.

Шооран спешил на север. Сейчас, когда стало известно, что Ёроол-Гуй плавает по другую сторону мыса, надо успеть нанести удар с этой стороны, сузив пролив до крайнего предела. Шооран бежал, привычно нащупывая почти невидимую дорогу. Перешагивал камни, старался обходить слишком глубокие лужи – берёг башмаки, изрядно стоптанные за последнее время. И чуть не упал, наступив на что-то мягкое.