Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

– Нет, вы не посмеете! – выкрикнул Артэйз, высоко и яростно. – Я не сделал ничего плохого! Миркрихэйр ведь жив, Повелитель, я никогда не желал ему смерти, я верный ваш слуга, а эта сигинг – она сама напрашивалась, она…

Дурак.

Так и не понял, что стоило вести себя совсем иначе.

Кажется, пару минут назад Лод услышал моё желание: речь Артэйза вновь оборвали его собственные пальцы, вцепившиеся дроу в горло. Шестеро из гвардии стояли, опустив головы – безмолвно и безропотно, не думая вмешаться. Колдун, так и держась по правую руку от Альи, сосредоточенно и бесстрастно душил воздух.

Когда Артэйз рухнул на колени, с потемневшим лицом, широко раскрыв рот, судорожно пытаясь вдохнуть, – я всё-таки отвела взгляд.

Только вот слышать его агонию не перестала.

Мне не было его жаль. Ни капли. Но смотреть на чужую смерть всё же довольно неприятно.

– Хватит!

Морти вдруг метнулась к Лоду, вцепилась в руку колдуна, – и Артэйз, согнувшись пополам, всё же смог жадно втянуть воздух.

– Хватит. – Принцесса умоляюще заглянула в глаза своему хальдсу. Потом оглянулась на брата. – Он уже достаточно наказан. Это послужит хорошим уроком и ему, и остальным.

– Я… смилуйтесь, Повелитель, – прохрипел Артэйз, откашлявшись, – прошу вас! Я… пощадите, я никогда больше… я…

Всё же понял. Похвально.

– О пощаде ты должен молить не меня. Ты же знаешь, – безучастно заметил Алья. – О помиловании преступника имеет право просить лишь пострадавшая сторона. И ты свою жизнь задолжал Лоду, не мне.

– Умоляю, – Артэйз вскинул голову, – пожалуйста, Лод! Я не хотел, я…

Интересные у дроу законы, однако. Начиная с того, что осуждённых не отдают палачу, и заканчивая этим. Или это просто знатных дроу не унижали прилюдной казнью? Ведь одно дело умереть тихо, там, где о твоём преступлении знают лишь избранные, и совсем другое – на людной площади, полной зевак. А колдун может убить быстро, бескровно…

Я смотрела на того, кто желал мне участи куда худшей, чем смерть. Коленопреклонённого, испуганного, жалкого.

Я хотела бы, чтобы меня трогали его мольбы. Я понимала – это правильнее, быть милосердной.

Но сейчас я хотела только, чтобы он замолчал.

Желательно навсегда.

– Лод, – Морти удерживала ладонь колдуна в своих, – если не хочешь слушать его, послушай меня. Окажи милость не ему – мне.

Колдун долго смотрел на неё. Потом перевёл взгляд за её плечо, туда, где стояла я.

Он не может не уступить ей. В конце концов, Артэйз ведь действительно не хотел его убивать, и Лод прекрасно это понимает. А я не настолько важная фигура, чтобы мстить за меня. Да ещё когда принцесса молит об обратном.

Если уж на то пошло, Артэйз даже меня не хотел убивать…

– Хорошо, – тихо проговорил Лод. – Окажу.

Я не ощутила ничего. Ни разочарования, ни досады, ни облегчения. Ведь этого следовало ожидать.

А вот Морти улыбнулась. Светло и благодарно. Сжала напоследок его руку – и отступила к брату, следившему за происходящим с равнодушным интересом.

Артэйз тоже улыбнулся. Выпрямил спину, не поднимаясь с колен, но с прежней горделивостью.

– Благодарю, принцесса, – высокомерно кивнул он, мигом растеряв мнимое раскаяние. – Я знал, Миркрихэйр, что ты разумный…

Когда пальцы колдуна выплели рунную паутинку, я не сразу поняла, зачем она. Наверное, как и все в кабинете. Как и сам Артэйз.

Поэтому на мраморный пол он повалился с удивлённым лицом. Безвольно раскинув руки. В отблесках свечей блеснули его ногти, аккуратно заточенные, когда-то в кровь рассадившие мне щёку.

И даже неподвижные глаза ещё казались живыми.

Смерть, свершившаяся на моих глазах, не вызвала у меня никаких особенных чувств. Ни ужаса, ни тошноты. Возможно, потому что слишком мирной и нереальной она выглядела.

Но радости и удовлетворения – тоже.

Хорошо, что так.

– Умереть быстро, без боли – это милость, – негромко сказал Лод, опуская ладонь.

Потом встретил взгляды шестерых гвардейцев.

Я не смотрела на них раньше. Думала, в их глазах будет ненависть, – но там было лишь то же удивление, что медленно стекленело в глазах Артэйза.

Никто ещё толком не осознал произошедшего.

– Я предупреждал. Неоднократно. Но время предупреждений закончилось. Если ещё кто-то вздумает причинить боль мне – или тому, что принадлежит мне, – вспомните, что его ждёт.

А потом Лод посмотрел на Морти, застывшую статуэткой серого мрамора.

Она ничего не сказала – и лишь расширенные глаза кричали немым вопросом.