Евгения Сафонова - Дифференцировать тьму

Лод разомкнул губы – и только. Хотел что-то ответить, но не смог.

– Понял, конечно. И теперь, если я останусь рядом, это вызовет вопросы у Морти… и определённые неудобства у тебя. Подыгрывать мне, как Навинии, ты вряд ли захочешь, к тому же я – не она. Я-то прекрасно знаю, кто я для тебя. Хорошо, если ты действительно испытываешь ко мне хоть какую-то симпатию… нет, если честно, мне особой разницы нет: я помогу дроу в любом случае, не волнуйся. Зато теперь мы не скованы одной цепью, так что тебе нет нужды коротать у моей постели бессонные ночи. И за свою жизнь можешь больше не бояться. Не из-за меня. – Я чувствовала странную кривую улыбку, исказившую моё лицо. – Надеюсь только, я достаточно ценный материал, чтобы ты не пустил меня в расход при первом удобном случае. Всё-таки…

Я осеклась, когда его пальцы впились мне в кожу. Казалось, прямо сквозь рубашку.

А потом, глядя на меня, он рассмеялся. Громко, звонко, почему-то – с нотками горечи. И я захотела провалиться сквозь ту самую кровать, на которой лежала, ведь ожидала чего угодно, но только не этого смеха.

Надо мной.

Хотя чего ещё я могла…

– Смешно. Этого я и добивался. – Он оборвал смех так же резко, как начал – и заговорил на риджийском. – Чтобы ты возненавидела меня, чтобы думала, что ты – только средство. И когда добился, должен был оставить всё, как есть. Но не смог вытерпеть твою боль, твою злость, твоё разочарование. Льена в своё время не смогла отпустить меня, а я… в итоге получилось, что я не смог отпустить тебя.

Я слышала его слова, но не понимала, что он говорит.

О чём он? Что имеет в виду? Зачем…

– До нашей сделки ты была для меня лишь маленькой девочкой с большим потенциалом. Диким зверьком, которого я не собирался приручать. Я был добр с тобой, ведь мне было жаль тебя. Эта боль в твоих глазах – она слишком хорошо мне знакома. И я хотел, чтобы ты улыбалась, хоть иногда, ведь для этого тебе нужно было так мало… всего лишь достойный противник. Просто улыбалась. Так я думал. – Тиски на моих плечах разжались. – Когда ты перестала быть просто моей игрушкой? И почему стала…

Лод не договорил, воцарилось молчание, и в этом молчании его руки легли на мои щёки. Не кончиками пальцев – всей ладонью, сухой и тёплой. Не поглаживая – просто касаясь, чтобы он мог жадно и мучительно вглядеться в моё лицо.

А моим сознанием овладела ослепительная, ошеломляющая пустота.

Наверное, я просто ещё не очнулась. И это ещё один сон. Может, его тоже сотворил Акке? Чтобы заставить меня вернуться…

Ведь реальный Лод никак не может говорить того, что говорит этот.

– Я никогда не позволял себе смотреть на других. Для меня просто не существовало других. Всегда была только она. Морти. Моя принцесса. Моя единственная, – он не шептал, но говорил так тихо, что шёпот был следующей степенью тишины. – Но ты ведь не похожа на неё. Совсем. Её я знаю всю жизнь, а тебя… даже чувствую совершенно иное. – Пальцы на моих щеках дрогнули. – Так странно и неправильно, когда тебя разрывает пополам, и ты пытаешься выбрать одно, хочешь уничтожить другое чувство, разделить себя и тебя льдом, равнодушием, ненавистью… а потом понимаешь, что не можешь. Не можешь, и всё. Когда так гордился, что всегда держишь всё под контролем.

Он был совсем рядом, совсем близко, впиваясь взглядом в мои зрачки, держа моё лицо в ладонях. А я сидела, не смея шелохнуться. Не смея услышать. Не смея поверить.

Вот почему он так изменился после нашей сделки? Ведь «до» я была девочкой, которая обречена вскоре уйти и забыть о нём, а «после» – стала девочкой, которая ещё долго будет рядом. Девочкой, которая хочет вернуться домой, которая не должна забывать о том, к кому она хочет вернуться, но…

Но этого ведь не может быть. Чтобы такой, как он… кого-то вроде меня…

– Это не то, что ты думаешь, – наконец слабо проговорила я.

Он говорил на риджийском, я отвечала на русском: нам обоим было не до того, чтобы думать о переводе. Не в эту минуту, не для этих слов. Да и зачем? Мы ведь прекрасно друг друга понимали.

И не только в те моменты, когда говорили.

– Это просто… опьянение от встречи, которой ты давно ждал. С кем-то, похожим на тебя. И ты, и я… это не…

– Ты можешь обманывать себя, но я – нет. Я всегда знаю, что чувствую.

– Но я же… я такая… ты не можешь меня…

– Могу. И уважать тебя, и восхищаться тобой, и злиться, ведь ты себя совершенно не ценишь – тоже. Как бы тебе и мне ни хотелось иного. – Лод резким движением опустил руки и отвернулся. – А сейчас, когда ты чуть не погибла – по моей вине, ведь я так глупо не досмотрел… странно, но я совсем не за себя волновался.